Вечером дядя Егор подает маме письмо, а я напряженно смотрю на нее. Вздрогнет? Побледнеет? Испугается? Смотрю - и не верю своим глазам: мама смеется. Смеется хрипловато, но так заразительно, что мы с дядей Егором тоже улыбаемся. Потом мама мнет листок, бросает и говорит:
- Пойду-ка я руки вымою. Словно в болото окунула.
И идет в ванную. Дядя Егор двумя пальцами подбирает письмо, расправляет его, весело подмигивает мне и уходит. А я вслух читаю маме книгу. Свою любимую. «Повесть о настоящем человеке».
Как мы и предполагали, письмо написала тетка Серафима. Вернее, она диктовала, а писала печатными буквами, чтоб не узнали по почерку, девушка с завода дяди Егора - Алла Веремеева, теткина квартирантка. Алла на заводе работала недавно. Вот старая спекулянтка и затяну -
ла ее в свою секту. Да только после того вечера, на котором мама выступала, Алла перестала на моленья ходить. Тетка этим письмом думала девушку к рукам прибрать: сперва заставила написать, а потом пригрозила, что, если не будет она ходить молиться, убьют сектанты маму, а вину на нее свалят - ведь это она писала. Хитрая, пройдоха!
Несколько дней колебалась Алла: испугалась теткиных угроз. Но потом не выдержала, пошла в заводской комитет комсомола и рассказала, как тетка Серафима диктовала ей это письмо, как говорила, что готовят «бешеные» над мамой расправу: очень им не по душе ее выступление на заводе пришлось. Все рассказала, без утайки. И еще одно паучье гнездо навсегда исчезло с нашей земли. А Алла переехала в заводское общежитие. Теперь она приходит к нам чуть не каждый вечер, и все мы ее очень любим.
ЭХ, МАШИНА, ТЫ, МАШИНА…
В тот день, когда управляющий дал нам записку, двигатель мы не забрали: не было машины, да и погрузить на нее такую махину мы бы не смогли. Назавтра Ленька привел заводских парней, и мы вместе с ними отправились в трест. Завхоз поворчал, что двигатель вполне пригодился бы тресту, но потом расщедрился и дал к нему в придачу «дворники». Алешка от радости чуть его не расцеловал.
В школу мы ехали героями. А возле ворот нас ждал Женька Багров, второклассник, с которым я когда-то лежал в больнице. Он кинулся прямо под колеса, шофер еле успел затормозить, и на весь двор заорал:
- Ребята, вашу машину на металлолом забирают!
Одним прыжком Алеша спрыгнул с кузова, а следом за ним посыпался весь отряд. В кабине остался я один: в спешке ребята забыли обо мне, а сам я не мог из нее выбраться. Я даже чуть не заплакал от злости, что оставил дома костыли и теперь не могу быть рядом со всеми.
Только минут через двадцать взбудораженные, растрепанные ребята вернулись к машине. Все, кроме Алешки. Он остался там. Ленька велел всем успокоиться, но ребята орали так, что ничего нельзя было разобрать.
- Да расскажите вы толком, что случилось! - взмолился я.
Перебивая друг друга, Венька и Тома рассказали, что Глафира Филипповна решила сдать нашу машину на металлолом. Генка сказал ей, что нас обгоняет по сбору металлолома соседняя школа, а во дворе - гора железа. Если сдать машину, наша дружина сразу на первое место в районе выйдет. А что мы взялись отремонтировать машину, Глафира Филипповна не знала, мы это дело держали в секрете. Вот она позвала электросварщиков и попросила разрезать раму на куски, чтоб их было удобно грузить. Хорошо, что мы успели вовремя, конец был бы нашим мечтам о своей трехтонке, валялись бы сейчас от нее только железки на дворе.
- Хорошие ребята попались, сварщики эти, - облегченно вздохнув, сказал Венька. - Мы как облепили машину да как рассказали, что ремонтируем ее, так они только посмеялись и ушли.
- А Глафира Филипповна?
- Сказала, что обсудят Генку на совете дружины, - ответил Венька и подергал за галстук. - Он ведь знал, что не для лома мы раму драили. Все знал. И обманул Глафиру Филипповну. Знаешь, как она на Генку смотрела? Аж мне кисло стало.
…И вот мы устанавливаем двигатель. Вернее, устанавливают дядя Егор, Ленька, Алешкин отец Казимир Францевич, заводские комсомольцы, а мы только толпимся вокруг и изо всех сил мешаем им, иначе нашу помощь назвать никак нельзя. И после этого все наши дни заполняются от начала до конца машиной.
Сборка идет пока очень туго, хотя я уже не знаю людей, которые нам не помогали бы. Вместе с комсомольцами мотовелозавода мы поработали на воскреснике, убирали территорию. А потом в заводском клубе дали концерт самодеятельности. Концерт получился что надо. Я сыграл на баяне «Полонез Огинского» и «Реченьку», Венька читал стихи, Алешка показывал всякие фокусы, а Тома с девочками пела и танцевала. Хлопали нам здорово. А главное, подарили целую кучу запасных частей: аккумулятор, поршневые кольца, электрооборудование. Алешкин отец принес совсем новые крылья, навесил на кабину дверь.