Я ахнул и круто повернулся к Аято, не веря в то, что сейчас услышал.
Нет, этого не могло быть; я просто неправильно понял.
— Ч-что с ними? — прохрипел я, хватаясь за рубашку Аято.
Он опустил глаза и помотал головой.
Этот ответ, пусть и невербальный, был исчерпывающим.
Почувствовав, что мне не хватает воздуха, я положил ладонь себе на шею.
Берума…
Нет.
Как такое могло случиться? Почему она пошла на поводу у Юкины?!
А сама Сайко, а Акане? Ну для чего они начали преследовать Аято, к чему употребляли те лекарства?
Такая глупая, бесславная кончина.
Ну почему мир так жесток?
— Они хотели убить и тебя, и меня, Фред, — мягко напомнил Аято, осторожно обнимая меня за плечи. — Они были одурманены той гадостью, и остановить их могла только… Смерть.
— Но почему? — я запустил пятерню в волосы. — Столько смертей… Руто, Амаи, теперь эти трое; ну как такое возможно?
— Возможно, если у кого-то в душе живёт зло, — Аято обнял меня. — Фред, я понимаю, насколько тебе тяжело, ведь Дзинкури Берума была твоей подругой…
Я всхлипнул; внезапно в носу нестерпимо защекотало, а глаза резануло. О том, чтобы сдержаться, не могло идти и речи: моё горе было искренним и огромным.
И я уткнулся Аято в грудь, громко рыдая о покойных.
Я вспоминал все дни, проведённые в клубе фотографии с Берумой, и теперь даже наши ссоры казались мне не такими уж и значимыми. Я был готов отдать что угодно, лишь бы только этот ужаc оказался нереальным. Но увы: жизнь оказалась настолько жестока, что я не мог даже выразить это словами: она обрушивала удар за ударом, и почему-то от её карающей длани страдали совсем не те, кому следовало бы.
Акане — её я знал дольше всех, с ней вместе учился в средней школе, от её действий много страдал. Но она не заслуживала такой ужасной гибели. Никто не заслуживал.
А Юкина? Пусть она была взбалмошной, психически неустойчивой и испорченной своим гигантским состоянием, права отнимать у неё жизнь не имелось ни у кого, даже у высших сил.
Мне было жаль всех троих, и я молился за их души, за то, чтобы они оказались в раю как можно скорее. Только боли, заполонившей всю душу, эти слова не приглушали.
Аято поглаживал меня по спине, шепча какие-то успокаивающие слова, и постепенно я почувствовал, как тиски отпускали моё сердце — не совсем, так как процесс исцеления от печали никогда не являлся быстрым, — но чуть-чуть, чтобы я смог дышать.
— Извини, приятель, — вымолвил я, отстраняясь и вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Не ожидал, что так расчувствуюсь…
— Это вполне естественно, — ласково вымолвил Аято, вставая с матраца и деликатно отходя в сторону. — Я не скорблю так отчаянно, потому что если бы не этот несчастный случай, я был бы мёртв. Признаю, это эгоистичная мысль, но она просто не даёт мне покоя, и из-за этого я не смог пролить за души этих несчастных ни слезинки.
Кивнув, я шмыгнул носом и тяжело встал на ноги со словами:
— Ты имеешь на это право, ведь они хотели — даже страшно подумать! — убить тебя.
— Навязчивая идея, — склонил голову Аято, внимательно глядя на меня, — смешанная с психозом из-за приёма нейролептиков. Вряд ли кто-то из них полностью отдавал себе отчёт в том, что именно они планировали, но менее жуткими их замыслы это не делает.
Он отошёл к окну и, отодвинув занавеси, выглянул наружу. На улице было светло и тепло — я успел заметить это ещё в машине. Ещё один прекрасный июньский денёк, который, увы, наступил не для всех.
Эй, дружище Фред, не раскисай! Не забывай, что если бы не дерево, любезно подхватившее тебя, ты был бы в числе погибших.
— Официальная версия, конечно, совсем другая, — продолжил Аято, отходя от окна. — Сайко заплатил семьям погибших девочек огромные суммы, приправив их угрозами, ведь он был готов на всё, лишь бы только правда не выплыла наружу. Ему пришлось применить всё своё могущество, чтобы и полиция не стала заниматься расследованием.
— И как же они преподнесут это общественности? — я поднял брови. — Нельзя же вот так взять и скрыть целых три смерти…
— Пойдём узнаем, — Аято приблизился и взял меня за руку. — Тем более, если мой нюх меня не подвёл, пиццы уже привезли.
Мы пришли на кухню, где отец и мать и вправду уже открывали коробки с пиццами.
— Уже готовились тебя звать, сынок, — папа широко улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Ты наверняка проголодался, так что приглашай своего друга и давай-ка вместе возблагодарим итальянцев за то, что они придумали эту пищу богов.
Я криво улыбнулся, изо всех сил стараясь выглядеть нормально и не волновать своих стариков понапрасну. Учтиво указав Аято на один из стульев, я сел рядом и, потянувшись за пультом, включил маленький телевизор, который стоял у нас под полкой со специями. Отыскав местный новостной канал, я начал внимательно слушать, надеясь, что такое крупное событие они точно не пропустят.
Ведущая в строгом костюме и с гладко причёсанными короткими волосами обладала профессиональной дикцией и манерой изложения робота, но, к счастью, рассказав о планах по поводу строительства новой дороги, она перешла к тому, что интересовало меня.
— В Старшей Школе Академи произошёл несчастный случай, — выдала она. — Ученик упал с третьего этажа, но, к счастью, остался жив. К сожалению, женщина, пытавшаяся ему помочь, сорвалась следом за ним и разбилась. Две ученицы старшей школы, оказавшиеся невольными свидетельницами этого события, испытали шок. Их семьи сочли необходимым забрать девочек из учебного заведения и отправить их для учёбы за границу. Директор школы Кочо Шуёна-сенсей сказал, что это событие оказалось беспрецедентным, и в будущем он приложит все усилия, чтобы поддерживать идеальную репутацию Академи. А теперь — к новостям спорта. Американский баскетболист Чемберс Пепс, перешедший в этом году в сборную Японии…
Я в шоке посмотрел на Аято и прошептал:
— Но как они могли?..
— Лучше уж это, чем посмертная слава нар*оманок и ненормальных, — Аято склонил голову набок. — Поверь, так будет лучше для всех.
— Мальчики, может, хватит? — вмешалась мама, расставлявшая стаканы по столу. — Нужно уметь оставлять трагедии в прошлом.
Аято согласно кивнул и встал, чтобы помочь ей. Я же сидел, понурив голову, и никак не мог заставить себя приступить к еде: мне казалось несправедливым то, что жизнь этих троих окончилась во лжи.
— И к новостям Японии, — холодно продолжила диктор. — Вся страна скорбит в связи с самоубийством одного из самых знаменитых частных детективов империи. Канамия Рётаро основал своё агентство семнадцать лет назад — после выдающейся службы в…
Аято проворно схватил пульт и выключил телевизор.
— Думаю, с нас хватит, — вымолвил он, ласково глядя на меня. — А теперь, Фред, давай просто поедим — пицца наиболее вкусная, когда она горячая.
Я улыбнулся и склонил голову, признавая его правоту: несмотря на гнездившуюся в сердце печаль, голод давал о себе знать.