И она сунула мне под нос тряпицу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась мешком — в таких первоклассники обычно приносили свои вещи в школу, чтобы поместить их в шкафчики. Этот был таким же, как и все остальные: розовая ткань, вышитые цветочки и деревья…
— Она сказала, что сшила его сама! — Кизана вернула тихой девочке мешок и всплеснула руками. — Ты можешь себе это представить?! Сама!
— Просто невероятно, — хмыкнул я, опустив камеру. — И что с того, подруга?
— Как это «что с того»?! — Сунобу снова властно схватила первоклассницу за локоть. — Клуб кройки и шитья в этом семестре остался без лидера — они в полном составе выпустились в прошлом году. Эта девочка войдёт в кружок, более того — она возглавит его. И будет шить костюмы для моих постановок.
Я выставил ладони вперёд и, рассмеявшись, проговорил:
— Полегче, Сунобу. Ты явно её напугала. И вообще, ты спросила у неё, хочет ли она этого?
— Естественно, хочет, — Кизана ещё крепче схватила девчонку за руку. — Правда, Пуресу? Президентам клуба дают море льгот.
Позади нас раздался громкий смех. Я обернулся, удержавшись от искушения поднять камеру и сфотографировать красивую загорелую девочку, стоявшую в весьма самоуверенной позе.
— Да эта метёлка ничего не умеет, — покривив губы, вымолвила она. — Подумаешь, мешок сшила! Кто угодно сделает такой отстой с закрытыми глазами.
Кизана побагровела и сурово сжала зубы.
— Мусуме, — чётко проговорила она, отпустив локоть первоклассницы и уперев руки в бока. — Раз ты такая талантливая, что же не присоединишься к какому-либо из кружков? Так ты можешь сделать свой выпускной табель лучше. Или… Постой-постой, папенька же уже купил тебе место в университете.
Мусуме издала вздорное «Хм!», круто развернулась и ушла, покачивая бёдрами, обтянутыми довольно короткой юбкой.
Кизана заметила совершенно правдиво: Роншаку Мусуме являлась дочерью разбогатевшего ростовщика, который гордо именовал себя финансистом. Их семья была довольно известна в нашем городе, потому что почти каждый житель так или иначе был ему должен. Роншаку Чичиэ вдовел, дочурка была его единственной радостью в жизни, и он всячески баловал её. Я это знал, потому что два предыдущих года Мусуме училась со мной в одном классе, а также нам пару раз доставалось делать групповое задание вместе. Я бы не сказал, что она была такой уж плохой, просто иногда вела себя вызывающе.
Но многие в нашей школе считали иначе. Мусуме возглавляла отряд красоток — девчонок, которые изо всех сил стремились походить на неё. Они пользовались косметикой и лаком для ногтей, щедро обливались духами, тонировали прядки волос специальными легко смываемыми мелками (потому что красить их было строжайше запрещено, и нарушать этот постулат они не решались) и носили на руках браслеты. Их постоянно обсуждали за глаза, и я этого не понимал: что такого, если эти девочки просто не хотели выглядеть так, как все?
— Ну так что? — Кизана вновь повернулась к тихо стоявшей поодаль Пуресу. — Ты согласна стать президентом клуба кройки и шитья?
Первоклассница дёрнула головой, что, по-видимому, означало кивок. Кизана тут же просияла.
— Отлично, — она хлопнула в ладоши. — После первого вводного урока жди меня — я сама за тобой зайду. Мы заполним все необходимые формы, и я разыщу ещё пару человек для этого кружка. Твоя фамилия Хоруда, так ведь? Как она пишется?
Первоклассница покорно начала объяснять, из каких иероглифов состояла её фамилия, и я, поняв, что ничего интересного тут больше не будет, направился дальше. Группа хулиганов во главе со своей суровой предводительницей — мускулистой девчонкой по имени Осоро Шидесу, учившейся в параллельном классе, — стояли довольно далеко от всех остальных и по-волчьи зыркали по сторонам. Они гордились тем, что самим фактом своего существования выражали протест, но на деле это было не так круто, как на словах. Эти ребята, несмотря на нахмуренные брови, нарочитую грубость и отчасти наплевательское отношение к правилам, оставались японцами — представителями одной из самых примерных наций на свете. Да, они не кланялись учителям в пояс, а склоняли голову. Они опаздывали на уроки, но не более, чем на одну-две минуты. Они не стояли на торжественных линейках в классической позе «руки по швам», но всё же невольно выпрямляли спину.
Так что «хулиганами» я бы их назвал условно. По сравнению с нашими американскими бунтарями эти были просто мальчиками из церковного хора. Но Осоро — их предводительница — могла дать сто очков вперёд каждому. Поговаривали, что она даже участвовала в подпольных боях без правил… И где только она их нашла, в нашей-то глуши?
Сделав несколько кадров этой колоритной компании, я начал искать глазами первокурсников: для них торжественная линейка по случаю начала учебного года в старшей школе проходила впервые, и потому именно у них впоследствии фотографии с этого мероприятия будут пользоваться огромным спросом. Правда, для этого их нужно сделать.
Я переходил от группки к группке, снимая кадры, прося улыбнуться или посмотреть в объектив. Новички послушно исполняли команды, с любопытством глядя на меня: многим белый человек был в диковинку. Но — благослови господь врождённую японскую тактичность — никто не стал расспрашивать меня, откуда я родом.
Среди первоклассников попадались и довольно колоритные фигуры: мальчишка с пышной шевелюрой, чуть ли не закрывавшей ему глаза, девочка с двумя косами и повязкой на глазу, постоянно трогавшая свой браслет с брелками на счастье, широкоплечий парень с ясными глазами, спрашивавший у каждого встречного, есть ли здесь спортивный клуб… В общем, коллектив подбирался славный, как мне казалось: я ценил разнообразие.
Мои соратники — пятеро прекрасных людей, вооруженных камерами и обладавших превосходным нюхом на удачные кадры, — тоже успели подключиться к нашей непростой миссии. Они активно мучили всех вокруг, прося то поднять руку, то склонить голову набок, то раскрыть глаза пошире. Они пока ещё не научились ценить красоту естественности и считали, что вычурные позы — это гарантия успешной фотографии. Но работали они добросовестно и за короткое время успели запечатлеть каждого первоклассника хотя бы по одному разу.
Когда прозвучал резкий сигнал к построению, к делу подключился школьный совет. Четыре девочки во главе с Мегами вынесли таблички с номерами классов и, замерев посреди стадиона, начали громко совещаться, что делать дальше. Я подошёл ближе, чтобы узнать, в чём загвоздка. Как оказалось, помешала одна тривиальная мелочь: классов было шесть, а участниц школьного совета — всего пять.
— Почему это обнаружилось только сейчас? — Мегами недовольно нахмурилась и покосилась на Каменага Куроко — вице-президента и свою правую руку. — Как так получилось, что ты не занялась этим вопросом?
Куроко невозмутимо пожала плечами.
— Теперь ты президент, — ровно проговорила она, выдерживая взгляд Мегами. — Контролировать всё — твои функции.
Надо отметить, что в прошлом семестре школьный совет возглавляла как раз Каменага. Она училась в одном с нами классе и обожала протокольность, процедурность и традиции. Но увы — она была не из такой могущественной семьи, как принцесса Сайко, поэтому по итогам выборов, которые Мегами инициировала в декабре, функции президента перешли ей. Каменага понизили в должности до вице-президента, и она приняла этот удар судьбы весьма стоически. Мегами успела попробовать себя в новой роли в течение трёх месяцев и, в общем-то, неплохо справлялась, только была чересчур жесткой и бескомпромиссной. Договориться с ней являлось задачей практически нереальной: принятые решения она никогда не меняла.
Но при этом моя прекрасная подруга Сайко отличалась широтой кругозора, высоким интеллектом, потрясающей работоспособностью, трудолюбием и вдумчивостью. С детства на неё давила огромная ответственность: её готовили к тому, что рано или поздно она унаследует огромную Корпорацию Сайко и встанет во главе этого промышленного гиганта. Семейная ситуация у неё была не очень: властный дедушка, индифферентный отец, ветреная тётя и маленькая гадина-братик. Мать Мегами покинула их семью после рождения второго ребёнка — не выдержала огромного давления, оказываемого на неё могущественным кланом. Не озаботившись официально развестись с супругом, сия милая дама укатила в Австралию и время от времени писала оттуда. Судя по последнему письму, которое пришло семь месяцев назад, она неплохо устроилась в национальном парке и занималась кормлением коал.