Но я всё равно был готов побыть купидоном для этой прекрасной пары, и неважно, каким будет результат. Но лучше пока не смущать Будо разговорами об этом.
Я перевёл нашу беседу на боевые искусства, и Масута, тут же исполнившись восторга, начал в подробностях рассказывать о додзё, в котором побывал на каникулах. Я внимал ему, иногда вставляя восклицания одобрения, и лицо моего друга сияло от счастья.
А раз был счастлив он, значит, и я тоже.
========== Глава 5. SSA. ==========
Без чего не мог жить ни один человек?
Я всегда считал, что без мечты.
Каждого из нас вели вперёд желания и стремления, которые наполняли наши души всё больше по мере нашего взросления. Кое-кто уже в нежном возрасте ясно отдавал себе отчёт, какое у него (или неё) предназначение, и вёл себя соответственно, некоторые же пока не знали, что им делать со своей жизнью, поэтому и мечты были размытыми. Но ничего страшного: всё обязательно придёт и встанет на свои места, потому что такова жизнь. Нужно всего лишь направлять свою судьбу в нужное русло, а путь она найдёт сама.
Мои мечты пока были довольно эфемерными: я хотел слишком многого и сразу. Оба моих родителя выбрали карьеру на дипломатическом поприще, но меня это не привлекало: я считал эту область какой-то искусственной и лживой. Я увлекался фотографией и бейсболом, но связать с этим свою жизнь был не готов. До недавнего времени я мучился, думая, что так и не найду своего места в жизни, и мне придётся пойти по стопам своих стариков, просиживая свои дни в качестве атташе в небольшом консульстве.
Но прошлым летом я съездил в гости к дедушке, и этот визит перевернул всю мою жизнь.
Только это был не тот дедушка, с которым я недавно расстался в аэропорту Монтгомери.
Родители моего отца — Шейла и Абрахам Джонс — жили в Мэпл Крик в небольшом частном доме и в прошлом своём были учительницей младших классов и верстальщиком соответственно. Именно дедуля Абрахам привил мне любовь к фотографии и научил почти всему тому, что умел сам.
Но особое вдохновение во мне пробудил отец моей матери.
Эмили Джонс, в девичестве — Арчер, вышла из довольно необычной семьи агента ФБР и бывшей хиппи, которая занималась разведением растений и ручной вязкой. Её мать Мод Арчер (она сама предпочитала, чтобы её называли Танжерин) носила длинные волосы, и даже когда они поседели, не стала ни красить их, ни стричь. Она, как и в шестидесятые, признавала только одежду из натуральных волокон и полное отсутствие косметики. Как именно сурового агента Федерального Бюро Расследований угораздило влюбиться в эту в высшей степени необычную даму — история умалчивает. Но бабушка рассказывала, что они познакомились в ходе одного из дел, которое вёл тогда ещё молодой сотрудник Гилберт Арчер.
С тех пор прошло много лет, их единственная дочь выросла, вышла замуж, обзавелась в высшей степени прекрасным сыном и уехала за границу. Сами Арчеры поселились в небольшом домике в Краю Озёр на территории штата Мичиган. Я периодически приезжал к ним в гости на недолгий срок, но прошлым летом мне пришлось провести у них все каникулы, и мы смогли по-настоящему хорошо узнать друг друга.
Бабушка Танжерин большую часть времени проводила в своём садике (который весьма напоминал дикие джунгли). Она никогда не выпалывала сорняки, потому что считала, что всякая жизнь священна, и, если паганским богам захотелось, чтобы трава росла, значит, так тому и быть. Она говорила с цветами, проводя по ним руками, и — о чудо! — они и вправду начинали расти более активно!
Но её увлечения не ограничивались только ботаникой: она замечательно вязала, и за время моего пребывания у них я обзавёлся двумя новыми свитерами. Она готовила странные блюда по выдуманным ею же самой рецептам, и на вид они были не очень, зато на вкус — превосходными. Вечерами бабушка то и дело тащила меня на озёра — смотреть на закат. И от неё я научился радоваться тем красотам, что нам являла мать-природа.
Дедушка же был человеком совсем другого толка. Он вышел на пенсию, но, тем не менее, агенты ФБР приезжали к нему, чтобы проконсультироваться с ним как с экспертом. Пару раз я видел, как эти люди прибывали к нему на чёрных солидных автомобилях, и он немедля вёл их к себе в подвал — там он организовал свой кабинет.
Мне стало любопытно, и я стал расспрашивать дедушку о прошлом. Он показал мне газетные вырезки, и тут меня ждал огромный сюрприз: как оказалось, я родился внуком легенды сыска! Гилберт Арчер был знаменитым в своих кругах агентом, расследовавшим немало дел и приведшим многих опасных преступников к ответу.
Все оставшиеся дни от летних каникул я провёл у дедушки в кабинете, увлечённо слушая его рассказы и рассматривая сувениры, которыми этот подвал был набит битком. Опасные приключения дедушки, его сообразительность, а самое главное — жажда справедливости, неизменно восхищали меня. И к концу августа я окончательно решил, что хочу пойти именно по стопам Гилберта Арчера.
Конечно, я понимал, что могу и не попасть в ФБР — туда был очень жёсткий отбор. Но я хотел работать на ниве законности и правопорядка, помогать людям и ловить преступников, которые считали себя безнаказанными. Ничего конкретного — пока моя мечта не имела чёткой формы или цели, однако я точно знал, что моё будущее связано с расследованиями. Здесь ли, на родине ли — это неважно; главное — это то, что я наконец-то нашёл глобальную цель для себя.
Но пока я не мог ничего сделать для её достижения, так что просто продолжал жить в своё удовольствие, учась в элитной старшей школе и возглавляя кружок фотографии.
С утра во вторник ко мне зашёл глава компьютерного клуба, и само по себе это событие являлось чем-то из ряда вон выходящим. Тощий сутулый старшеклассник в очках с сильными стёклами и растрёпанными волосами по имени Гемма Таку занимал свой пост уже довольно давно, стоя у руля второго по численности кружка, но особой общительностью он не отличался. Напротив, он старался избегать людей, а если этого не получалось, разговаривал в довольно злой и грубоватой манере. Все перемены этот не особо приятный субъект проводил в помещении класса информатики, сидя за самым дальним от входа монитором, и потому его визит воспринимался как огромный сюрприз.
— Джонс, нужны фотографии для сайта, — выдал он прямо с порога.
— Просто прелестно, Таку, — я широко улыбнулся, намеренно называя его по имени. А почему нет? Мы были ровесниками, он учился в том же классе, так что я имел на это полное право. — Какие именно?
— Такие же, как и всегда, — сварливо обрубил он, скрестив руки на груди. — Само здание школы, сад, стадион и так далее. Тем, что висят на сайте сейчас, уже полтора года; пора заменить.
Выдав это, он развернулся и пулей вылетел из клуба фотографии, стремясь всей душой в безопасность своего маленького компьютерного мирка. Я усмехнулся и проверил камеру, висевшую у меня на шее. До начала следующего урока оставалось десять минут, так что я успел бы сделать пару кадров.
Но тут меня за локоть удержала Дзинкури Берума — моя правая рука и мастер панорамных снимков. Эта крупная второклассница в очках и с брекетами на зубах смогла стать мне настоящим другом, и я был от всей души благодарен ей за это.
— Если что, я могу сделать эти фото, Фред, — предложила она, улыбаясь.
— Всё в порядке, Берума, — я провёл рукой по её остриженным в причёску «боб» волосам. — Старина Фредди справится.
Я вышел из помещения клуба и направился к лестнице, планируя за оставшееся время запечатлеть внутренний дворик. Мне это удалось с трудом: в хорошую погоду это место было настоящей Меккой для учеников. Они то и дело ходили туда-сюда, и мне пришлось изловчиться, чтобы поймать кадр без людей. Посмотрев на наручные часы, я перекривился: на одно это фото ушло почти всё моё свободное время, а теперь надо было спешить к себе в класс.
Я вошёл в школу и взлетел по лестнице, обгоняя всех. Добежав до дверей в свой класс, я чуть было не столкнулся с Айши Аято, выходившим из аудитории. Он посторонился, пропуская меня, и не забыл поклониться — прямо-таки образчик идеального японского подростка. Внезапно мне в голову пришла странная фраза Мегами, которую она в сердцах бросила вчера: «Его мать — убийца!».