- Со Светланы Анатольевны Величко, двадцати трех лет, студентки четвертого курса филологического факультета нашего достославного Университета, - я с невозмутимым видом оседлал стул напротив него.
Ракитин сделал "домиком" свои роскошные брови и удивленно взял банку с пивом.
- Ты все-таки обскакал доблестных сыскарей? - он потянулся за бутербродом.
- Ну, это было не так уж и трудно, - я тоже открыл банку. - Просто я заранее договорился с хозяином "Наяд", Михаилом Давидовичем Фуксом, по прозвищу Сильвер, моим старым приятелем, чтобы он сообщил мне, как только появится интересующая меня особа. Ты же понимаешь, что население охотнее общается с журналистами, нежели с представителями власти. Я пообещал, что все останется "unknown", и этого оказалось достаточно. Кстати, что ты сам выяснил о Величко?
- В определенных кругах известна под именем Персик. Блондинка, голубые глаза, плотного телосложения, особые приметы - родимое пятно в правой подключичной ямке в виде сердца, любимый напиток "джин с тоником и киви". Начало трудовой биографии - анаша, ночные клубы, незаконная торговля валютой, прощенная в виду малолетства, "динамо"... Короче, полный набор! Олег снова переключился на ветчину и пиво.
- Я уже рассказывал тебе, что она была подругой, вернее, стажеркой у Энни-Шоколадки? И какие у них вышли недавно "багинеты" с нанесением телесных повреждений по инициативе Закревской? А потом вроде бы все снова наладилось?
- Ну и что?
- Ничего особенного, - я отхлебнул из банки. - Только вот два дня назад Светлана, возвращаясь, по-видимому, "со службы", застала выходящими из ее собственной квартиры Энни-Шоколадку и еще какую-то, неизвестную ей женщину: молодую, высокую, темноволосую, скуластую, одетую так же, как и Закревская. Ключей Величко своей наставнице, как она уверяет, не давала. У Персика хватило ума спрятаться и подождать, пока они уйдут, но в квартиру она зайти так и не решилась. Потом она обратилась к своему шефу, то есть Сильверу, с просьбой свести ее с кем-нибудь из представителей вашей конторы для защиты чести и достоинства, так сказать. И Миша Фукс позвонил мне, - я взял с тарелки бутерброд и принялся уплетать его за обе щеки.
- Ерунда! - отмахнулся Ракитин, не забывая отхлебывать пиво. - Они же все - нарки! Твоя Величко просто забыла, как дала Закревской ключ. Ну, а что касается третьей...
- Это еще не все! - перебил его я и отобрал банку. - Самое интересное, я обнаружил в квартире Светланы очень странную и необычную игрушку. Куклу.
- И что же в ней странного? - Олег спокойно вскрыл другую банку пива и тоже взял бутерброд. - Куклы у незамужних и бездетных женщин не такая уж редкость.
- Допустим, - кивнул я, - но это весьма необычная игрушка. Понимаешь, Олежек, - я постарался припомнить свои вчерашние ощущения при контакте с куклой, - когда я взял ее в руки, я никак не мог убедить себя, что держу неживой предмет! В общем, таких подробных игрушек я никогда прежде не видел и ничего о подобном не слышал. К тому же, там у меня опять сработала моя экстрасенсорика.
- "Ветер смерти"? - Олег заинтересованно посмотрел на меня. - Ну-ка, ну-ка? А еще "дровишки" имеются?
- Неужели для "костерка" не хватит? - прищурился я. - Лучше подумай, кто же в таком случае пристукнул нашу Аннушку?
Ракитин вдруг поставил початую банку на стол, полез в карман куртки и кинул мне два пластиковых пакетика с окурком и пуговицей от рубашки.
- Здорово! - выдохнул я и достал сигареты. - Где?
- У "нашей Аннушки" под кроватью, в углу у стены, - хмыкнул Олег. Обрати внимание на "бычок".
Я взял пакетик и поднес под "бра" над столом: там лежал мундштук папиросы с угольным фильтром на конце и двойным золотым ободком по краю.
- "Publish smoky", - прочитал я затейливую латинскую вязь. - Шикарный табак! Кажется, такие папиросы продают в бизнес-клубах?
- Браво, Митяй! - Ракитин снисходительно кивнул и закурил мою сигарету.
- Бьюсь об заклад, - невозмутимо продолжал я, - что эта "визитка" кого-нибудь из крутых, типа Брокмана, Семенова, Тарасова или Гурвича?..
- Великолепно! - прицокнул языком Олег. - Держитесь за стул, Ватсон, это - Феликс Гурвич!
- Президент Лесного банка?.. А откуда ты... ах да, "пальчики"!.. Ну что ж, - я повертел в руках банку пива и сделал изрядный глоток, - я так и предполагал.
- Я тоже, - Ракитин поднял свою банку, присоединяясь к моему тосту. А "курсовка" у Феликса Абрамовича была на шесть лет в еловый бор, что под Нарымом. Сам выписывал.
- М-да, ларчик вроде бы открылся, - я разочарованно почесал за ухом, но тут перед глазами снова поплыла туманная аллея с удаляющейся женской фигурой, брошенная на кустах одежда и сумочка с документами. - А если у него алиби?
- Окурок абсолютно свежий, а Закревская курила "Данхилл". Обрыв нитки - тоже свежий, так что собирайся, едем за президентом. Семьдесят два часа без душа, бритья и кофе я ему обеспечу, - Олег поднялся и выбросил пустую банку в ведро под раковиной.
- Что ж, я готов, только тапочки сниму, - сказал я и вышел из кухни.
Однако, в банке Гурвича не оказалось, а неподдельное удивление сотрудников по поводу отсутствия шефа, слывшего человеком пунктуальным и деловым, не оставляло сомнений, что с президентом случилось нечто серьезное. Марш-бросок на квартиру тоже ничего не дал: двухэтажный модерновый особняк с зимним садом, бассейном и подземным гаражом встретил нас в вестибюле гулким шепотом фонтана, да подвыпившей компанией во главе с референтом - в столовой. От них мы кое-как добились, что Гурвич вчера объявил им, мол, дома ночевать не буду, ждите к завтраку. Но не появился. А завтрак уже остыл, поэтому пришлось его съесть, а заодно и выпить откупоренное вино, чтоб не выдохлось, потому как...
- Идеи будут? - мрачно спросил Олег, усаживаясь за руль потрепанной, но все еще шустрой служебной "Ауди".
- Одна: отоспаться, - я сладко зевнул и достал сигареты.
- Где он может быть? - Ракитин завел двигатель, включил противотуманные фары, потом отобрал у меня пачку и закурил.
Мимо машины, размытая туманными струями промелькнула светлая женская фигурка, и я отрешенно проводил ее взглядом.
- Если Гурвич убийца, то скорее всего... - я выразительно помахал рукой перед собой.
- А если свидетель?
- Тогда либо еще прячется, либо уже мертв, - я покосился на Олега. Думаю, для тебя предпочтительнее первое.
- Потрясающая прозорливость! - почему-то нервно хохотнул он. - Может быть, ты даже знаешь - где?
- Может быть, но не скажу! - я тоже почувствовал нарастающее странное напряжение, но не придал ему значения, выбросил недокуренную сигарету и поднял стекло. - Кто из нас сыщик?.. Поехали, мне в редакцию надо.
- Я тебе не такси! - неожиданно огрызнулся Ракитин. - Два квартала пешком прогуляешься.
- Ну и черт с тобой! - странное внутреннее напряжение внезапно скачком овладело мной, я моментально разозлился и вылез из машины. Кстати, чтоб ты знал, если хочешь найти вещи и документы Закревской, не поленись прокатиться в парк и пройтись вдоль ограды Института. Очень рекомендую! - я злорадно хлопнул дверцей и, не оглядываясь, пошел прочь.
Через несколько секунд сзади взвыл двигатель, взвизгнули покрышки и стало тихо. Я снова закурил и медленно двинулся дальше. Внезапный приступ злости прошел, напряжение внутри тоже исчезло, и теперь я силился отыскать его причину. Ведь раньше никогда не замечал за собой подобной вспыльчивости, а тут?.. Да и Олег - хорош! Чего взбеленился?!.. Н-да, как говорят психиатры в таких случаях, реакция явно неадекватная. Почему?..
Серый осенний день давно вступил в свои права, но солнце так и не показалось: над городом властвовал все тот же гнусный природный аэрозоль. Он забирался во все щели - и домов, и одежды - и напитывал мерзкой влагой буквально все. Через пять минут мои куртка и кроссовки стали вдвое тяжелее и такими холодными, что зубы непроизвольно начали выстукивать что-то вроде "Танца с саблями", а глаза - активно искать по сторонам какую-нибудь подходящую вывеску бара или кафе.