- Ты вовремя, - радостно мне крикнула Наташка, с крыши одной из беседок сада.
- Да, пришел, чтобы прогуляться. Нравится мне здесь.
- Мне тоже. Люблю подглядывать за целующейся молодежью, - произнесла ведьма, склонившись вниз головой с крыши и заглядывая внутрь беседки.
Тут я увидел молодую парочку, обнимающуюся и целующуюся напоказ на глазах у праздно гуляющей публики. Напротив, на лавочке сидел знакомый черт, хитро на них поглядывая.
«Сейчас будет пакостить», - подумал я. И точно, он вскочил, подлетел к ним и стал обсыпать их голову горстями пшена. Причем, казалось, что крупа рождалась в его руках и сыпалась бесконечным потоком. Парочка этого не замечала, увлекшись своей любовью. Однако, многочисленные голуби и воробьи, обитающие там, сразу учуяли что-то вкусненькое для них. Один за другим они стали слетаться в беседку, пытаясь склевывать пшено, атакуя молодых людей. Птицы были везде – на голове, на плечах, на руках, ногах. Они просто облепили юных позеров непроглядным ковром.
Молодые люди стали отчаянно отбиваться от голодных обитателей сада, размахивая руками и мечась по сторонам. Девушка звонко визжала, привлекая внимание опаздывающих на спектакли зрителей.
- Помогите, помогите, - призывала она.
- Черти тебе помогут, - смеялась свисающая вниз головой Наташка.
- Да, уже помогаю, - веселился Черт, пытаясь еще подсыпать пшена девушке на голову.
Молодые выскочили из беседки и рванули на выход из сада, продолжая отбиваться от все еще атакующих птиц.
- Какой ужас! – произнесла одна из мамаш, гуляющих в саду с коляской.
- Не говорите, птицы просто одичали. Я такого не видела, - ответила ей другая мамашка.
- А если они вот так на детей нападут?
- Да, страшно вывести ребенка во двор.
- Куда городские власти только смотрят, - ворчала первая мамочка.
- Да, это точно, - вторила ей другая.
- Пойдем, третий звонок прозвенел, - окликнул меня чей-то голос.
Я повернулся. Это был Сергей. Увлекся наблюдением за молодыми и не заметил его появления.
- Привет, - улыбнулся ему я.
- Привет! Идем!
Мы вошли в здание Новой Оперы. Первым делом мне бросились в глаза огромные зеркала, которые были повсюду, все стены были в них от пола до потолка. В этот момент я понял, что своего отражения не вижу. Я же призрак. Я знал, я слышал, что привидения не отражаются в зеркальных поверхностях, однако сам был психологически к этому не готов. Возникло ощущение, что меня просто не существует, что ноль, никто, воображение, которое рисует мой мозг. Да и мозга у меня уже не было. Наверно, я был всего лишь импульсом, маленьким сгустком энергии, которая до сих представляла себя человеком.
- Не переживай, - подошла ко мне Наталья, - в первый раз всегда жутко, а потом привыкаешь.
- Меня просто нет, - ответил я.
- Ты есть, ты существуешь, и твое отражение ты тоже можешь видеть. И не только твое, но и мое, и Серегино и Черта. Просто нужно представить. У тебя сейчас полная свобода воображения. Ты сможешь видеть наши отражения в том виде, в котором ты представляешь нас в психологическом плане. То есть такими, какими ты будешь ощущать наши души, когда узнаешь нас получше. И точно также себя. Каким ты себя представишь, таким и увидишь в зеркале.
Я слушал ее объяснения и пытался представить себя самого. Вдруг в зеркале стал проявляться силуэт, сначала смутный, потом более отчетливо. Я разглядел в нем молодого, стройного и высокого парня лет двадцати. Это был я, только много лет назад, еще жизнерадостный, не потерявший вкус к жизни, полный амбиций и устремлений. Повернулся к другой стене, оттуда на меня смотрел тот же улыбающийся молодой человек. Он лицезрел на меня со всех сторон и даже с потолка.
- Идем в зал, - позвал меня Сережка.
Спектакль уже начался. Это была опера. Как я потом понял, она называлась «Любовный напиток». На сцене были актеры в шикарных костюмах Эпохи Возрождения, пели на итальянском языке, так как действие происходило в Венеции. Красивая музыка и декорации гармонично дополняли друг друга.
Я приземлился на плечи одной дамочки, сидящей на первом ряду. У нее была прическа «а ля 70-ые годы прошлого века», такая высокая копна волос. Мадам не почувствовала какого-либо дискомфорта, а мне было удобно держаться за ее набалдашник и наблюдать оркестровую яму. Мои ноги так приятно прижались к ее необъемным грудям. Мои новые друзья тоже разбрелись по зрительному залу, отыскав наиболее подходящие для себя места.
Вдруг что-то стало меняться, актеры в благородных венецианских костюмах удалились за кулисы, из оркестровой ямы поднялась потайная выдвижная сцена, заполненная всяким сбродом. Я сначала и не понял, подумал бомжи из метро прорвались в театр. Декорации прекрасных дворцов Большого Канала сменились на ужасный обшарпанные подворотни. В окно одного из таких полуразвалившихся домов выглядывала рожа с подбитым глазом, держа в руках флаг футбольного клуба «Зенит». Явно был намек, что действие перенеслось в Питерские рабочие окраины.
Вся эта шушера, как ни в чем не бывало, продолжила петь на итальянском. Только в этот момент до меня дошла новаторская режиссерская задумка, так сказать, решил эпатировать публику. Появились главные герои – толстый мужик в отрепьях и дама не первой свежести в рваных чулках. Такие же рожи заполонили сцену и началась вакханалия, где петербуржские бомжи пели оперные арии. «Там даже бомжи поют по-итальянски. Культурная столица!» - подумал я.
Наташка тоже сидела на первом ряду, расположившись на коленях у мужика с короткой стрижкой. Мне он напоминал какого-нибудь автослесаря или токаря, побитого жизнью. Видимо хорошо выпивал, лицо было покрыто морщинами, хотя он еще не был старым. Я мысленно прозвал его Автондилом. Вдруг лохматая фурия соскочила с его колен и переползла на сцену. Там продолжалась пьянка бомжей из подворотни, очень талантливых бомжей, так как у них были прекрасные оперные голоса. С краю стоял лысый мужичок невысокого роста. Наталья плюнула ему на плешь со всей своей энергией и страстью, что вся его голова была залеплена зеленой слизью.