— Он четырежды пытался от меня бежать, а в последний раз убил одного из моих людей. Свернул ему шею.
Скорп поднял брови.
— Четырежды?! — он внимательнее вгляделся в германца. — Да, такому палец в рот не клади. А уж смотрит так, будто всю жизнь мечтал выпить твою кровь. Ну хорошо, Малкен. Так и быть, избавлю тебя от него. Тридцать тысяч.
— Согласен, — сказал Малкен, все–таки недовольный компромиссной ценой, — а другие?
— Нет, только его.
— Этот галл силен и хорошо сложен.
— Только варвара.
Малкен отступил назад, приказав своим стражникам снять кандалы с ног Атрета.
— Прежде чем снять кандалы с ног, посмотрите, надежно ли у него связаны руки за спиной, — сказал он стражникам. Скорп издевательски засмеялся, но Малкен был готов вытерпеть эти насмешки, лишь бы остаться невредимым.
Сердце Атрета забилось чаще, но он стоял невозмутимо, когда с его ног снимали оковы. Один шанс, вот и все, что у него было, — один шанс. Тиваз увидит его умирающим воином. Один стражник высвобождал от цепей ноги трех других рабов, и только после этого добрался до него. Другой стражник шепнул ему на ухо: «Только попробуй отсюда хотя бы дернуться, и я забью тебя, как бешеную собаку». Он проверил оковы, сковывающие запястья Атрета, чтобы убедиться, что руки скованы надежно.
Когда ноги оказались свободными от цепей, кровь Атрета стала горячей, как огонь, и он решил немедленно действовать. Навалившись всем телом на стражника, который стоял у него за спиной, он тут же ногой со всей силой ударил в пах стражнику, стоящему перед ним. Издав воинственный клич, он отшвырнул от себя еще одного стражника, пытавшегося усмирить его, и бросился на Малкена, который панически отдавал приказы и отчаянно пытался найти убежище.
Весело смеясь, Скорп наблюдал затем, как стражники Малкена пытаются утихомирить германца. Когда стало ясно, что этого варвара боится не один Малкен, а стражники торговца ничего не могут с ним поделать, Скорп щелкнул пальцами, и за дело взялась уже его стража.
— Теперь отойди в сторону и смотри, Малкен! — смеясь сказал Скорп. — Сейчас нашего германца успокоят.
Атрет отчаянно сражался, но люди Скорпа оказались сильнее и проворнее. Слаженно действуя, двое из них навалились на него всей своей тяжестью, а третий набросил ему на шею толстую веревку. Со связанными за спиной руками Атрет ничего не мог поделать. Ему не хватало воздуха, а кровь перестала поступать в мозг. Веревка сжималась все сильнее. Дергаясь в попытке освободиться от пут, он упал на колени. Перед глазами у него померкло, и он упал на землю, а ему на спину насели стражники Скорпа. Тяжелую веревку ослабили — но не сняли — и Атрет снова мог дышать. Он уткнулся в пыль и прохрипел какое–то ругательство.
— Поднимите его, — лениво произнес Скорп. Бледный и потный Малкен опасливо подошел к нему.
— Сабин, переведи ему в точности, что я скажу. — Стражник кивнул и стал повторять за Скорпом то, что он говорил Атрету. — Меня зовут Скорп Проктор Карпофор, и я твой хозяин. Поклянись клятвой гладиатора, что будешь забит плетьми, сгоришь в огне или погибнешь от оружия, если ослушаешься меня. Понял?
Атрет плюнул ему под ноги.
Скорп прищурил глаза.
— Да, Малкен, ты был, пожалуй, прав, запросив за него пятьдесят тысяч. Жаль только, что не настоял на своем. — С этими словами он дал своим стражникам какой–то знак, и те стали избивать Атрета. Германец вынес побои и продолжал молча смотреть на Карпофора, не желая давать никакой клятвы.
Скорп кивнул своим стражникам еще раз, и избиение продолжилось.
— Я думаю, что для меня будет большим счастьем избавиться от него, — сказал Малкен, не скрывая своих чувств. — Вообще, с ним надо быть особенно осторожным. Если он сейчас не даст клятвы, то будет считать себя победителем над вами.
Легким мановением руки Скорп приказал прекратить избиение.
— Таких, как этот, можно усмирить и по–другому. Я вовсе не хочу сломить его дух — я хочу сломить его волю, — с этими словами он повернулся к Сабину. — Поставьте на него клеймо и бросьте в нору.
Атрет понял, что сейчас он будет заклеймен как римский раб, и издал нечеловеческий крик, отчаянно сопротивляясь стражникам, которые тащили его к железной решетчатой двери. Дверь открылась, затем захлопнулась за его спиной, а стража повела его к кузнечному горну, где на раскаленных углях лежали куски железа с какими–то эмблемами на концах. Он стал сопротивляться еще отчаяннее, не обращая внимания на то, что веревка на шее снова стала затягиваться. Уж лучше умереть, чем носить на себе римское клеймо.