– Ага. Неплохо бы.
Кабина наполнена запахом шампуня, которым мы мыли голову в бане.
– Хочешь, можешь сделать вид, что ты – это я!
– В каком смысле? Как я это сделаю?
– Когда говоришь через эту штуку, никто не разберет, кто ты есть.
Он сует мне какой-то черный предмет, по форме и размеру очень напоминающий микрофон.
– Что это?
– Исказитель голоса. Сам-то я эту фигню не больно обожаю, просто один человек попользоваться дал, а вернуть ему все никак случая не было.
– А не страшно это – говорить с кем-то и даже не знать, с кем именно?
– Ничего, по нику догадаются. Просто подумают, я подурачиться решил. Ты не волнуйся, у нас народ все время так развлекается.
– Я забыла, какой у тебя ник?
– Шторм.
Голоса возвращаются.
Он снова протягивает мне микрофон.
Привет, это Шторм.
Я нажимаю на микрофоне кнопку передачи. Когда говорила – держала между своим ртом и микрофоном исказитель голоса. Там имелась кнопка, позволяющая устанавливать настройки, но я и представить себе не могла, насколько эффект искажения звука изменит мой голос. «Привет, это Шторм». Звук доносится откуда-то со стороны. Я обнаруживаю – мой голос обратился в совершенно чужой, высокий, тонкий, металлический.
Меня больше не существует.
Голос меняется. Наверно, мне следовало бы быть внутренне готовой к этой перемене, ведь я преотлично понимала, что должно произойти, и все равно от результата стало очень не по себе. По коже стремительно побежали мурашки. Пытаюсь подавить внезапно подступившую к горлу рвоту – и чувствую, как позыв подкатывает снова. Слышу щелчок, с которым становится на место что-то у меня в голове, – так снова начинает работать разладившийся механизм зубчатой передачи. Голоса возвращаются. Они могут сказать что угодно. В точности как в тот раз, когда я впервые услышала голос, который не могла контролировать. Слова – мои собственные, но голоса, который их произносит, я не узнаю.
Привет-привет, как дела?
С удивлением замечаю, что – сама не знаю почему – говорю сюсюкающим детским голоском. Сжимаю микрофон в потных ладонях, с силой надавливаю на кнопку. Не сразу понимаю, как дрожат у меня руки. Потом неожиданно осознаю, что делаю, и торопливо убираю большой палец с кнопки, на которую жала. Воровато кошусь на Окабе – он спокоен, смотрит вперед. Пауза – а потом с другого конца линии доносится чей-то ответ. Такое ощущение, словно все звуки мира сейчас собрались в одном-единственном маленьком громкоговорителе. В общем шуме невозможно выделить конкретный голос. Кому же мне теперь отвечать, недоумеваю, вслушиваясь в звуки с таким напряжением, что кажется, вот-вот лопнут кровеносные сосуды в мозгу. Целый мир сжался, съежился, превратился в какофонию странных звуков.
– Прямо как газ под давлением, когда он в жидкость превращается. Как жидкий пропан, да?
Я не собиралась говорить это вслух, но, кажется, все-таки сказала.
Нажимаю на кнопку. Произношу:
– У меня проблемы, трудно тебя расслышать. Окабе поворачивается, сжимает мою руку:
– Эй, парень на том конце линии еще говорит.
– Правда?
В голове у меня – бесконечные, бесчисленные голоса, как если бы там, внутри, находились десятки установок спутниковой связи. Похоже, многие из этих голосов доносятся черт знает из какого далека.
– А совсем издали сигналы принять можно? – спрашиваю Окабе.
– Что?
– А совсем издали сигналы принять можно?
– Да нет, не думаю.
Я нашел такое классное местечко в Куросаки… Свози и меня туда. Меня зовут… Ну, ладненько, тогда встречаемся на стоянке… Гавайи, вызываю Гавайи… Брат, эта телка совсем помешалась, поверить не могу – ходит и распускает такие слухи, да ведь половина из них – чистая брехня… Давай в следующий раз я твоей женушкой займусь?.. Который сейчас час?.. Нет, правда. Говорю тебе, никогда я ей не платил… Танго, Альфа, Королева, Королева… Одиннадцать сейчас. Уже… Какого хрена, ты на шоссе или где?.. Который, ты сказал, час?.. А сейчас – время взглянуть на некоторые из открыток, которые мы получили из…
Я отпускаю кнопку. Поворачиваюсь к водительскому сиденью.
– Ты что, радио включил?
– Нет.
Но радио – совершенно очевидно – все же работает. Да, я слышу, как разговаривает множество людей, но к болтовне их – уверена в этом – примешиваются еще и звуки радио.
– А можно я включу?
– По мне, так включай на здоровье, только не трудновато ли тебе будет расслышать?
– Нормально, – отвечаю.
С моим ртом что-то случилось. Я сижу, чуть отвернув лицо в сторону, так что к исказителю голоса происходящее не имеет никакого отношения, но все равно отлично слышно, что одновременно с моим обычным голосом звучит измененный – чужой, незнакомый. Понятия не имею, откуда, черт возьми, этот измененный голос берется: кажется, он звучит где-то у меня внутри, но с таким же успехом может доноситься и снаружи.
– Когда говоришь по рации, ответ не сразу приходит, да? Мне ждать уже надоело!
Окабе не отвечает. Я снова и снова жму на кнопку настройки радио, ловлю разные волны. Бессмысленные фразы накатывают одна на другую вперемешку с электрическим писком и потрескиванием.
Спонсор этой программы – компьютерная компания «Фуджицу»… Подробности сегодняшних новостей вы можете узнать на нашем сайте. Там вы найдете много интересной информации, так что, надеемся, вы выберете время, чтобы на него зайти… Может, стоит использовать амплитудную модуляцию? Разумеется. Что ты сказал? Ничего. Я просто сказал – конечно, стоит, если тебе этого хочется. Музыку послушать хочешь? Нет… Ну, мы просто столкнулись как-то на улице – и я сейчас же в него влюбилась. Любовь с первого взгляда… со мной такое произошло впервые, хотя сколько мне об этом мама и папа рассказывали! Сначала он попросил меня переехать к нему, а через какое-то время взял и выгнал. Я потом довольно долго не могла контролировать свои эмоции… Вы слушаете программу, посвященную творчеству Пэтти Пейдж. Пэтти – вторая из одиннадцати детей. Ее знаменитый «Теннессийский вальс» был посвящен… В большинстве случаев мы склонны предполагать, что однородные прилагательные относятся к одному и тому же существительному, но во многих странах, где говорят на других языках, а также в речи детей и больных шизофренией прослеживается тенденция использовать в таких случаях однородные сказуемые… О да-а. / Ты – моя навсегда-а. / Мы – в небесах высоко-о. / Нам вместе с тобой легко-о… Видите ли, если я вас правильно понял, давайте возьмем, к примеру, слово «шпора», оно – немецкого происхождения… По склону вьются тропинки, поднимающиеся вверх по холму… И в ответ на это буддистский святой Шинран… В основе этого объявления лежит е-мейл, который мы получили от одного из сотрудников нашей компании, господина Китауры Кенго… Дождь, что ли, пошел? Да нет, это просто музыка… А теперь я с удовольствием представляю вам наших гостей на следующую неделю. Сначала мы поговорим с Кехару из группы «Черный бархат», а потом – с замечательной актрисой Ина-мори Идзуми*. О, я хорошо знакома с ней. Понимаешь, мы с ней не то что подруги, скорее просто приятельницы, да, именно приятельницы. Очень точное слово, мы несколько раз ходили вместе выпить, хотя, если вспомнить, мы и обедали вместе пару раз, и вот что я тебе скажу, открою тебе тайну – в общении она совершенно очаровательна, она такая…
* Инамори Идзуми – звезда японских сериалов – «до-рама». – Примеч. пер.
– Эй!
Я словно старого друга встретила.
Я нашла его! Да, уверена, эти голоса я уже слышала раньше! Диалог мужчины и женщины. Это он. Это он, он, он, он! Но как же я могла слушать радио, которое даже не было включено? Радио, которое не было включено? Конечно, сейчас они говорят совершенно о другом, ведь прошло время, так что уже невозможно понять, правая или ошибаюсь. Может, это вовсе не те люди? Совсем не те, которых я слышала раньше? Я пытаюсь убедить себя: да, в этом-то все и дело. А потом понимаю: есть бесконечное множество моих различных «Я», существующих попеременно в разные промежутки времени. Касаюсь себя. Стараюсь ощутить физическое присутствие своего нынешнего «Я». «Я», которое могу назвать своим здесь и сейчас, но все, что я чувствую, – это горячечный жар собственной кожи. Внутри – пустота. На поверхности появляются крошечные отверстия, их становится все больше и больше, и сами они увеличиваются; постепенно исчезает пропасть, отделяющая меня от остальных людей. Останови меня! Закрой мое тело своим, не дай мне упасть туда, вовне! Обними меня, обними, обними, обними, закричала бы я Окабе, когда бы могла говорить, сейчас это мне необходимо, но слишком не к месту это сейчас, и я вынуждена молчать. Ток крови посылает нервам чувство странной неровной пульсации. Во рту – привкус железа, резкий и прохладный. Мышцы рук сводит, подергивает, движение это совершенно бессознательно. И следом за подергивающимися руками начинают волнообразно сокращаться все прочие мышцы – я понятия не имею, какая часть тела может оказаться следующей. Зубы стучат. Слышу звук, напоминающий щелчок… то есть так мне кажется поначалу, и далеко не сразу я понимаю: никакой это не щелчок, просто встали на место недостающие детали.