— Это со мной, — небрежно сказал он охраннику, — и тот тоже, — махнул на Виктора.
И сразу после входа, практически моментально, они погрузились в настоящую клубную атмосферу. Свет мерцал и ослеплял одновременно, от густого запаха дыма сразу же защипало в носу, а Эштона сразу поприветствовало несколько человек. Честно говоря, ни одного из них он не помнил.
— Ну как тебе? — он подошел ближе к Виктору, чтобы прокричать фразу ему на ухо. По-другому просто не было бы слышно.
Мужчина прищурился, привыкая к местной атмосфере. Давно он, однако, не бывал в клубах. В желтой овце Хил вообще был лишь единожды, с пару лет назад. Исплевался и зарекся. Впрочем, тогда степень местного блядства была куда большей. А может, так лишь показалось; в конце концов, тогда Виктор сунулся сюда один.
— Мне нравятся басы, — рявкнул он в ответ, притянув для этого Эштона ближе. Вибрация в грудине расслабляла и вгоняла в медитативное состояние. — Но душно очень. Будешь что-нибудь пить? Я принесу.
— Лучше я принесу. Меня тут знают и наверняка ничего не подмешают в напитки, — покачал головой Эш. — Давай лучше пока сядем… — он покрутил головой и увидел свою компанию, где уже отжигал Мартин. — Туда, — и он тут же потащил к указанному месту Виктора.
Здесь была его атмосфера. Парень чувствовал себя, как рыба в воде. Знакомые, много знакомых, еще больше тех, с кем можно познакомиться, дым, рассыпанные кое-где остатки порошка на столах и зеркальца рядом, алкоголь и полная анархия.
— Всем привет, — Эш плюхнулся на один из диванов, потянув за собой Виктора. На мужчину тут же устремилось несколько пар глаз, потом на Эштона, и следом все снова вернулись к своим делам.
Люди. Куча людей. Огромная куча незнакомых людей, которые при этом знают друг друга. Сущий кошмар.
Вик не был против больших компаний, у него самого такая была, но вляпываться в чужие не любил до нервов. Эштон, однако, с подавляющим большинством был знаком, что наводило на мысли. Мартин-устроитель-вечеринки и “меня тут знают” — это явно не частый гость. Это — самый настоящий завсегдатай. Не неожиданность, конечно, но наименее желаемый расклад. Теперь либо медленно от всего этого отучать, либо вливаться, чтобы быть рядом.
Виктор окинул взглядом компанию и, поморщив нос, скользнул глазами по столу. Охуенная компашка, ничего не скажешь.
— Тоже иногда балуешься наркотой? — поинтересовался он больше утвердительно, чем действительно спрашивая, когда склонился к самому уху, чтобы не нужно было сильно повышать голос. Ответа не было несколько секунд. Кажется, Эштон впервые в жизни обдумывал то, как лучше ответить. Врать было не в его привычках, но и правду говорить… Судя по взгляду Виктора, правда ему бы понравилась еще меньше, чем ложь.
— Редко, — коротко ответил он, перехватывая у кого-то предложенную сигарету. Затянувшись, Эштон выпустил дым и откинулся на спинку дивана.
— А что? — он внимательно вгляделся в его лицо. — Ты любишь ошейники, я люблю стимуляторы. У всех свои слабости.
— Если узнаю — можешь не возвращаться, — поставил условие Виктор.
Было немного смешно, в конце концов, такой поворот событий мог устрашить только морально-зависимого человека. А Эштон вряд ли к таким относится. Рано Хил праздновал победу. Парень слишком свободолюбивый, а Вик никак не мог уловить романтики подобного образа жизни.
— Ты уже узнал, — Эш слегка выгнул брови. — Что от этого меняется?
Пояснить, что было это до Виктора, потому пока что рассмотрению не подлежит, Хил не успел: сначала Эш явно хотел еще что-то добавить, а потом кто-то потянул его за руку. Это оказался Мартин.
— Пошли на танцпол!
Эштон бросил вопросительный взгляд на Виктора. Мол, хоть это можно?
Виктор кивнул Эштону и плюнул на уже начавшиеся в голове расчеты. Потом, все потом. Пока по телу проходилась дрожь сабвуферов, и все могло подождать. Соваться на танцпол сразу Хил не стал — решил не мешать Эшу и понаблюдать, дожидаясь под свой вкус более “кислотного” трека.
Мужчина прикрыл глаза, внимая басам и поглядывая в сторону парня. Эштон отрывался на полную катушку, даже ничего не приняв. Более того, он даже не успел выпить ничего настолько, чтобы ударило в голову. Он умел веселиться и просто так, на вполне трезвый ум, просто потому, что сам по себе Эштон мало походил на трезвого человека.
На танцполе он вел себя даже прилично, не забывая, что не один. И когда Мартин сделал пару привычных для них обоих телодвижений, исключительно для того, чтобы снова эпатировать публику, Эш покачал головой, аккуратно кивая на Виктора.
— Что, очень ревнивый? — крикнул ему в ухо Мартин.
— Очень, — согласился парень. Но он сохранял не спокойствие Виктора, а свое. Черт его знает, что придет Вику в голову в качестве очередного “наказания”, если пойдет все по обычному сценарию прямо у него на глазах.
Виктор тем временем раскачивался медленно - но верно. И касалось это в том числе и танцпола. Мужчина поднялся с места, сбросив с плеч куртку, и пробрался сквозь негустую толпу к Эшу с Мартином.
— Я заберу его у тебя на некоторое время, — перекрикивая музыку, на самое ухо рявкнул он второму и переместился к Эштону. Синхронно, но чуть более размашисто, продублировал его движение, притиснувшись со спины, и поинтересовался скорее формально:
— Ты ведь не против?
Мартин с интересом взглянул на обоих, немного усмехаясь. Все-таки Эш, который пришел в подобное место, где обычно сам отрывался на полную катушку, с любовником — это очень, очень интересно!
— А ты разве спрашиваешь? — хмыкнул Эштон, чуть откидываясь в движении назад, чтобы их тела еще сильнее соприкоснулись на долю секунды.
Конечно, нет. Он не был против. Эпатировать публику можно не только с Мартином, в конце концов. Вик лишь ухмыльнулся, догоняя ускользающую близость бедрами. Музыка била по ушам, стробоскопы слепили глаза, а Виктор расходился все сильнее, нарезая вокруг Эштона тесные и едва ли не плотоядные круги. Неизвестно, подходило ли это буквально выплескивающееся в танце собственничество под “собственнические штучки”, но Виктора это заботило мало.
Движения, касания, местами даже руководство - Хил балансировал на границе с откровенной пошлостью, которую не очень любил. Если где-то и было место, где не единицы, а многие “слепо отдаются кому-то”, так это был танцпол клуба. Пусть и такого приторного места, как Руно. Эш откровенно ловил кайф от происходящего. Виктор чувствовал энергетику Эштона, почти физически ощущал его желания, и хотел еще больше сделать его своим.
И то, что Виктор пока не может этого сделать.
В конечном итоге парень не выдержал и резко повернулся к Хилу лицом, обвивая шею руками, и притянул к себе ближе, целуя в губы. Сразу глубоко, жадно, не давая отстраниться. Виктор не умел резко переключаться, смахивал на большой поезд с не менее длинным, чем у него, тормозным путем. Мужчина все еще был в музыке и дышал под вибрацией, потому осознал происходящее не мгновенно и ответил только спустя несколько секунд.
Но не менее жадно.
Рефлекторно руки по-хозяйски улеглись в районе ягодиц, Виктор спустил их еще ниже и поднял Эштона, ловя под бедра на уровне своей поясницы и заставляя обнять себя ногами. Поза была до крайности пошлой. Но это было Руно. Всем было плевать. Только Мартин засвистел, но этого не было слышно за грохотом музыки.
Поцелуй продолжался до неприличия долго. Парень не хотел отрываться первым, лишь сильнее обхватывая шею Виктора, чтобы удержаться. Прервать поцелуй первым тоже было каким-то своеобразным проигрышем в их отношениях. Но Хилу теперь можно было проиграть самому. Права были заявлены, хотя и не все метки оставлены. Мужчина оторвался первым, завершив поцелуй мягко оставленным на шее засосом.
Жаль, что Эш наотрез отказался носить ошейник. Мужчина даже на совсем тонкий согласился бы, но и давить не стал: всему свое время.
Он предупреждающе хлопнул ладонью по бедру Эштона и ослабил хватку, позволяя слезть на пол. Едва успев коснуться обувью земли, Эш сразу же потер шею, отлично понимая, что там теперь красуется засос. И это его совершенно не радовало, потому что слишком уж явные следы на нем оставлял Виктор. Было ясно, для чего Хил это делал, и это “для чего” парню тоже совершенно не нравилось.