— А разве это не правда? — Он начинает злиться. — Я двадцать лет вкалываю, зарабатываю деньги, и заметь: деньги немалые! Обеспечиваю семью. А что делаешь ты? Бездельничаешь! Была бы умная, нашла бы себе занятие. И мне бы не приходилось тянуть семью в одиночку. Здесь все куплено на мои деньги. И это, и это. И это тоже!
Его палец упирается в норковую шубку.
— Не начинай, — вздыхаю я. Сказал бы на прощанье что-нибудь новенькое. А эту песню мы уже слышали. Пластинка заезжена. Пора ее выкинуть.
— Ты права, — неожиданно легко соглашается он. — На поезд опоздаем.
Он не устраивает на прощанье скандала, я тоже иду на компромисс:
— Хорошо. Я надену джинсы, но все-таки поеду в шубке. Потому что холодно.
Он согласно кивает. Шубка — это жертва. В любом случае он выиграет больше.
— Присядем на дорожку, — говорит муж и плюхается на пуфик в прихожей. Он старше на десять лет, грузный, лицо обрюзгло, под глазами мешки. Больные почки. Неужели мой муж всерьез полагает, что любовницу интересует он, а не его деньги? Ведь это не она ночей не спала, когда к нему на фирму нагрянул ОБЭП. Не болталась вместе с ним между небом и землей, когда склады опечатали. Или когда огромная партия товара застряла на таможне. Не к ней он прибежал бледный, с трясущимися руками и дрожащими губами. Которые не сразу смогли выговорить:
— М-м-м… М-м-м… Меня п-пытались убить…
Не она сидела у постели его сына, когда тот заболел воспалением легких. Не лежала с ним в больнице с диагнозом, который и выговорить-то страшно. Да, обошлось. И в первый раз, и во второй, и в третий. Обошлось затем, чтобы сейчас взрослый сын уехал с друзьями в Питер весело проводить время, муж с любовницей планировали, как будут жить вместе, а я собирала чемодан? Но разве это справедливо? Что она делала все те годы, когда я обеспечивала его надежный тыл? А ведь мы с ней почти ровесницы! Она вела свободный образ жизни, развлекалась, набиралась жизненного опыта, при помощи которого и заполучила моего мужа. И, разумеется, не рожала детей. Она вкладывала деньги и силы в себя. Потому и победила.
Во мне говорит обиженная женщина. Я вовсе не так глупа, как думает мой муж. Я вижу во всем случившемся и свою вину. Я не росла. Выражение как раз из его лексикона. Все его сотрудники либо растут, либо рано или поздно оказываются на улице. Все должно расти. Люди его окружения, прибыль его фирмы, оборот капитала, счет в банке. Я никак не могу понять смысла этой гонки.
— Зачем тебе столько денег?
— Ну ты скажешь!
Можно подумать, что это очень умно! При том, что муж так богат, он скупее любого бедняка. Это похоже на историю со слоном и муравьем. Кто из них сильнее? На первый взгляд слон. Ведь он поднимает бревно, в то время как муравьишка тащит соломинку. Но если сравнить поднятую ими тяжесть с их собственным весом, получается, что слону далеко до муравья. Так же и с деньгами. Бедняк тратит все до копейки. А мой супруг постоянно жмется, большую часть денег, поступающую на его счет, замораживает. Его расходы не составляют и половины доходов! Так кто он после этого?
Если бы не его жадность, у него было бы гораздо меньше проблем. И не было бы того покушения, после которого он чудом остался жив. Надо было заплатить. Поделиться…
— Галя?
— Что? — Я невольно вздрагиваю.
— Пойдем, что ли?
Ох, как не хочется! Но — пора. В последний путь. Он, страдая одышкой, несет чемодан. Вахтерша высовывается из окошечка, сияя улыбкой:
— Доброе утро, Михаил Евгеньевич! Далеко собрались, да еще так рано, Галина Ивановна?
— На вокзал, — бурчит муж. Он вносит за эту улыбку ежемесячные взносы. Вахтеры собирают мзду с каждого жильца. — Галя уезжает к маме. Как бы на поезд не опоздать. Опять долго копалась. Вы же знаете этих женщин! — жалуется он. Будто вахтерша не женщина! Но за те деньги, что получает, она готова это забыть.
— Ничего, успеете!
— Пробки, — недовольно говорит муж.
Да, пробки. Он, как всегда, прав. В машине мы молчим. У каждого из нас свои планы, и мы напряженно их обдумываем. Лично мне не по себе. А он, похоже, чувствует себя прекрасно. Ближе к вокзалу заметно повеселел. Это потому, что мы не опоздали к поезду.
— Надеюсь, ты не заставишь меня ждать на перроне?
Это не входит в мои планы. Даже если бы и входило, что это изменит? Он очень торопится, а потому сует мне чемодан со словами:
— Дальше ты сама. У меня дела.
Чемодан оттягивает мне руку. Зачем я его взяла? По инерции. Ведь это символ. Переезд — чемодан. Я знаю, что у него в багажнике лежит точно такой же. Крупные покупки муж делает сам. Исключение — норковая шубка. Я копила на нее много лет. То есть не на нее конкретно, просто откладывала на черный день. Я всегда была уверена, что этот день наступит. Деньги мне пригодились. Так вот, что касается чемоданов… Их покупал муж. Марка известной фирмы, отличное качество, запах новой кожи. И цвет примечательный. Они — красные! Да-да! Красные! Я бы такие никогда не купила, но ему пообещали солидную скидку. При слове «скидка» с моим супругом начинает твориться что-то странное. Порой я думаю, что он болен. Услышав или увидев слово «скидка», он меняется совершенно! Не думайте, что он сразу кидается к товару с заветным ценником, желтым или красным. Вовсе нет! Муж подходит к нему осторожно, нарезая круги. И всем своим видом показывая, что дешевка ему неинтересна. Ну, разве только посмотреть на «это барахло».