Надо сказать, что архетипические стереотипы принимают весьма активное участие в тональном представлении реальных объектов. Излучение презентирует себя в качестве "сияющих ангелов", магов со «светящимися» глазами, фаллическими строениями, из которых вырывают снопы света, и мн. др. Давление — в виде классического «чертика», усевшегося на спину или на грудь, в виде всего хватающего и удерживающего (для женщин — архетипический символ изнасилования), в виде засасывающей трясины, тюремной камеры и т. п. Как я уже сказал, большинстве случаев подлинным виновником всех этих приключениях является ваше собственное бессознательное, и до тех пор, пока ваше тело сновидения недостаточно развито, вы не сможете определить, что есть что на самом деле.
Наименьшее значение в информационных сновидениях имеют панорамы ландшафтов. Горы и леса, моря, города, башни, наблюдаем со значительного расстояния, — практически всегда только декорации вашего тоналя, наспех построенная для того, чтобы заполнить отсутствие внешних сигналов или неидентифицируемую никаким образом массу. Исключение здесь составляют опять же объекты, излучающие отчетливый свет, но об этом уже было сказано.
"Картографирование" сновидений выполняет в этой связи особую функцию. Не являясь в основе своей информативным, оно исполняет функцию катализатора исследовательского внимания в сновидении. Фиксируя вниманием различные (пусть иллюзорные) ориентиры в пространстве сновидения, исследователь уточняет собственную позицию. В свою очередь, фиксация позиции ведет к тому минимальному оформлению тела сновидения, которое на энергетическом уровне обозначает фиксирование области эманаций ЭТ, занятых интерпретацией собранного, — иными словами, перцептивного аппарата. Образовавшийся энергетический минимум можно назвать той точкой концентрации внимания, вокруг которой возможно строительство полноценного тела сновидения. Если же внимание и дальше продолжает работать по этой модели, сновидящий переходит в положение блуждающего «призрака» — источник его впечатлений в сновидении не обретает определенности, информационные «инсайты» и иллюзии бесконечно чередуются, а в голове строится новое описание мира, замкнутое на себе и ведущее к консервации. Здесь все одинаково реально и нереально одновременно. Бессознательное конкурирует с внешней реальностью в воспринимаемом поле, но ни одна сторона не в состоянии победить, ибо утраченное разделение сигналов на внешние и внутренние не имеет точки опоры для восстановления.
В нагуализме сновидение имеет иные цели. Прежде всего, мы должны отметить, что продуктивное толтекское сновидение требует значительно более высокого уровня энергии. Здесь сновидящий занят не созерцанием, а деятельностью — направленной, в первую очередь, на самотрансформацию. Практик, однажды вошедший в сновидение, уже обрел способность исследовать миры второго внимания. Его задача — не заснуть снова, т. е. не превратить толтекское сновидение в бесконечную череду тональных галлюцинаций. Для этого он должен каждый день готовиться к сновидению. Именно наяву он должен накапливать силу, безупречность, формировать определенное внимание. Он должен идти по "пути воина" и культивировать четкое намерение: от внимания сновидения — через тело сновидения — ко второму вниманию, от второго внимания — через «дубль» и телепортацию — к вниманию третьему.
Я намерен последовательно рассмотреть все методы и упражнения, которые могут быть использованы на этом пути (жизнь днем, процедура вхождения в сновидение, поведение в сновидении и миры сновидения).
Первый этап работы сновидящего — тот, которым надо заниматься на протяжении дня, — я назвал "предварительной раскачкой точкой сборки".
Методы "предварительной раскачки точки сборки"
1. Сталкинг сновидящего
Подготовка к сновидению начинается днем.
Здесь необходимо отметить, что для людей, по конституции своей относящихся к сновидящим, жизнь первого внимания, насыщенная социальным участием, почти всегда кажется неприятной, утомительной и угнетающей. Сам факт пробуждения для многих из них несет на себе более или менее явную печать разочарования, поскольку именно во сне открывается путь к важнейшим для сновидца источникам энергии, и его тело понимает это даже в том случае, если он никогда не читал Кастанеду.
Обычно бодрствование у сновидящего бессознательно ассоциируется с бессмысленной тратой тех энергетических ресурсов, которые были получены им во сне. Такое психологическое отношение к миру первого внимания должно быть отслежено и видоизменено, поскольку оно на фоне занятия сновидением не только замедляет любой возможный здесь прогресс, но и развивает энергетические, а вслед за ними и психологические искажения в личности практика. В крайних случаях накопившиеся искажения ввергают сновидца в пучины депрессии, развивают в нем мрачный аутизм и в конечном итоге — сводят на нет все успехи в области развития внимания сновидения. Оказаться в подобном тупике для сновидящего бывает равносильно утрате смысла всей его жизни.
Переход к бодрствованию как к сталкингу и понимание сталкинга как упражнения по совершенствованию сновидения — вот верная психологическая позиция, которая уже сама по себе снимает ряд естественных для сновидящего психических напряжений в ожидании грядущих "бесполезных трудностей" дня.
То есть в первую очередь важно помнить простую вещь: если мы хотим добиться кардинальных успехов в сновидении, а не ограничиваться временными всплесками осознанности во сне, именно наша дневная жизнь должна быть определенным образом изменена. Накопление энергии и процесс «раскачки» точки сборки — главным образом, занятие первого внимания. К счастью, эти изменения бодрствующей жизни не настолько заметны, чтобы превратить практикующего в "странного субъекта" для окружающих его людей, поскольку касаются они, в основном, незаметных внешнему наблюдателю тонкостей внутренней жизни — прежде всего, характера переживания собственных реакций. Это именно та точка, в которой естественным образом пересекаются безупречность и сталкинг, позиция, на практике демонстрирующая нераздельность того и другого в повседневной социальной жизни.
Ибо безупречность, проявляющая себя в социальном поведении непосредственным образом, выглядит не просто странно — она, по сути, перечеркивает все психологические ценности и координаты, на которых строятся человеческие взаимоотношения. Концентрируя свое внимание на безупречности, практик очень быстро начинает осознавать, насколько далеки содержания его внутренней жизни от стандартного набора поведенческих реакций и отношений, сложившихся в социуме и принятых социумом в качестве «правильных» или «нормальных». "Социальные маски" и "социальные роли" обретают выпуклость и очевидность, прежде замаскированную поведенческими автоматизмами. Они становятся фальшивыми.
В этом состоянии есть не только трудность для стандартного функционирования — в нем есть определенный плюс, который и становится предпосылкой для оформления правильного сталкинга. Поскольку все социальные роли в восприятии «толтека» оказываются в равной степени фальшивыми, исчезает принципиальная и неосознаваемая граница между «ролями» или «масками», которые ранее казались ему близкими, характерными для него, и «чужими», «далекими», «несвойственными». Иными словами, представление о себе, т. е. "образ себя" (как это принято называть в традиционной психологии), теряет определенность. "Образ себя" становится объектом преднамеренного выбора, а не комплектом заученных привычек.
Общее настроение безупречности, последовательно культивируемое ежедневно и непрерывно, вызывает паузу в реагировании. Конечно, это происходит не сразу и не затрагивает все типы поведенческих ситуаций одновременно. Поскольку мы представляем собой сложный набор автоматизмов, каждый из которых имеет собственную силу и собственную степень сформированности, безупречность начинает срабатывать неравномерно, влияя в первую очередь на наиболее поздние и слабые стереотипы, и лишь постепенно проникая вглубь нашей эмоциональной и поведенческой природы.