Вики не шевелилась.
– В руках у вас заряженный револьвер. С вашего места совсем не трудно застрелить этого человека. Пустить ему пулю прямо в сердце. Смотрите. – Из внутреннего кармана Рич достал черный карандаш с довольно мягким графитным грифелем, после чего приблизился к Артуру и, прежде чем тот успел возразить, поставил на мягкой рубашке крестообразную метку. – Здесь его сердце. Чуть выше, чем вы думали. Вы хотите, чтобы этот человек был мертв. Приказываю вам убить его. Досчитаю до трех, а затем вы выстрелите. Раз… Два…
Сработав, боек револьвера, даже ударив по муляжу патрона, издал бы характерный щелчок, и все в напряжении ожидали этого звука.
Палец Вики задрожал, как и вся рука, плечо и тело, а затем расслабился, соскользнул со спускового крючка, и револьвер с грохотом упал на паркет.
Испытуемая не смогла подчиниться приказу.
Доктор Ричард Рич медленно выдохнул, с облегчением закрыл глаза, а секундой позже снова выдавил улыбку.
Артур Фейн оставался бесстрастным, но по губам его скользнула тень самодовольной ухмылки. Как ни старался он сохранить отстраненный вид, к напускному спокойствию добавилось тщеславие, по всей видимости бравшее начало в самых недрах его существа.
– Ага! – произнес Рич. – Значит, не хотите стрелять из револьвера? Наверное, он вам не подходит. Быть может, вас устроит кинжал? Ведь это женское оружие. Кстати говоря, он лежит на столе. Возьмите его.
Нетвердым шагом Вики приблизилась к телефонному столику.
– Хорошо. Берите. Покрепче сожмите рукоятку. Теперь вернитесь сюда и… Стоп!
Он прикрыл глаза ладонью.
– Вы ненавидите этого человека сильнее прежнего. В руке у вас оружие не менее смертоносное, чем револьвер. Сердце там, где крест. Действуйте.
Без колебаний Вики с быстротой атакующей змеи вскинула руку и нанесла удар.
Величественный, будто конферансье, доктор Ричард Рич повернулся к Шарплессу и Энн Браунинг. Улыбаясь, он поднял руку ладонью вверх, будто собираясь произнести: «Ну что?» – но не успел ничего сказать.
Позади отворилась дверь. Ее открыл лучезарный Хьюберт Фейн, но тут же замер, глянув на Шарплесса, Энн Браунинг, а затем на сидевшего в кресле Артура.
Увидев, как изменилось лицо дяди Хьюберта, Рич проследил за его взглядом.
Артур Фейн кашлянул один-единственный раз. Из груди у него, над нарисованным на белой рубашке крестом, торчала черная рукоятка, что походила на резиновую, но не являлась таковой, а вокруг нее, пропитывая тонкую ткань, расплывалось тускло-красное пятно.
Упершись в подлокотники кресла, Артур попробовал встать. Его колени дрожали. На секунду его губы искривились в гримасе мучительной боли, а затем Артур Фейн пошатнулся и упал ничком.
Глава пятая
Никто не шевельнулся. Уместно будет предположить, что присутствующие утратили способность двигаться, поскольку для начала им требовалось осознать увиденное.
Шли секунды: десять, двадцать, тридцать. Артур Фейн лежал на боку, лицом вниз, и тоже не шевелился. В полированных дощечках паркета неровными пятнами отражался свет торшера.
По прошествии некоторого времени доктор Рич опустился на колено подле Артура и перекатил того на спину. Сперва прощупал пульс на запястье, затем вынул из кармана часы и поднес их к губам Артура. Не замутненное дыханием, стекло осталось кристально чистым. Рич взглянул на хронометр, будто проверяя, который час, а затем спрятал его в карман.
– Невероятно, но факт. Этот человек мертв.
– Мертв? – эхом отозвался Шарплесс.
– Мертв. Клинок пробил ему сердце.
– О нет! – воскликнул Хьюберт Фейн, в чьем тоне преобладал испуганный скептицизм: мол, не может быть, чтобы судьба сыграла с ним настолько злую шутку. – Нет-нет-нет-нет-нет! Нет, ну же, нет! – повторил он, словно пресекая неуместную выходку. – Это уже слишком. Я протестую. Встаньте, дорогой мой мальчик, встаньте и…
– Он вас не слышит, – заметил Рич, когда Хьюберт потянул племянника за руку. – Говорю же, этот человек мертв. – Затем он коснулся черной рукоятки, торчавшей из груди Артура, сдавил ее пальцами, покраснел и добавил: – Скажу кое-что еще. Я принес сюда совершенно другой кинжал.
– На вашем месте я не стал бы к нему прикасаться, – предупредил Шарплесс. – Если испортить улики, полиция поднимет страшный шум. По крайней мере, так бывает в детективных романах. Так что ничего не трогайте!
– Но почему? – спросила Энн Браунинг. – В конце концов, нам известно, кто ударил его кинжалом, – разве нет?
Эти слова впервые повергли присутствующих в полноценный шок.