Тайлон ожидал, что она обнимет его, может быть, даже всплакнет на прощание. Но мать лишь на секунду прижала его к себе и сразу резко оттолкнула.
— Иди, тебе нужно спешить, мы потеряли много времени. Обо мне не беспокойся. Когда найдешь ракету — поймешь, что делать дальше.
Еще не вполне осознав происшедшее — как-то слишком скоропалительно все получилось, — Тайлон медленно шел по единственной улице деревни. Старые, покосившиеся домики, крышами почти упирающиеся в землю — как бы стремясь закопаться, сделаться незаметнее… Деревья, плотно обступившие их… Придется ли ему еще раз увидеть все это?
Впрочем, Крошка Енот, бежавший рядом, не разделял его грустных мыслей. Он то и дело с радостным воплем кидался в густую траву за шуршащими там мышами и вообще пребывал в отличном настроении. Приятная ночная прогулка вместе с лучшим другом — много ли нужно для полного счастья?
Когда они проходили мимо дома старосты, Крошка взлетел на крыльцо — единственное в деревне — и, задрав хвост, отомстил за обиду.
— Хулиган, — беззлобно ругнулся Тайлон.
Но Крошка Енот и ухом не повел.
Вскоре они миновали последние дома. Узенькая тропинка поворачивала вправо, к плантации пшеничных деревьев. Тайлон решительно зашагал прямо. Ни разу он еще не уходил ночью в лес — походы к старому дубу не в счет, ведь это было совсем рядом с домом. Но в просвете между деревьями, едва различимая среди их черных разлапистых силуэтов, мелькала маленькая золотая точка — Крупинка Солнца.
Тайлон оглянулся в последний раз. В неверном, обманчивом ночном свете деревня выглядела почти красиво. Он вскинул мешок на плечо и решительно двинулся по пути, указанному звездой. Крошка Енот недоуменно закрутился на месте — уходить слишком далеко от вкусной каши явно не было им предусмотрено. Но Тайлон не возвращался, и Крошка, недовольно тявкнув, бросился вдогонку.
Ходить помногу Тайлон не привык — жизнь в деревне не требовала этого, и, несмотря на наставления матери, за первую ночь он прошел гораздо меньше, чем хотелось бы. Хорошо еще, что звезда не подвела: почти сразу за околицей он натолкнулся на неизвестную тропинку. А вдобавок, если признаться честно, он никак не мог справиться со страхом. Ночной лес казался ему жутким и полным опасностей. Тайлон постоянно вздрагивал и останавливался, видя за каждым деревом чудовищ…
Рассвело. Но и днем лес не стал приветливее. Он резко изменился и совсем не напоминал тот, что рос вокруг деревни. Высокие сосны сменились приземистыми, седыми от старости елями, мохнатые лапы которых переплетались в непроницаемую колючую стену. С потрескавшихся стволов свисали длинные блекло-серые полосы мха, тонкого и непрочного. Тайлону мерещилось, что стадо исполинских пауков заплело весь лес своими сетями, подкарауливая таких вот одиноких путников. И хвоя имела какой-то нездоровый, ядовитый оттенок… Главное же, на что обратил внимание Тайлон, — в лесу царила полная тишина. Не было слышно ни птичьих голосов, ни легкомысленного цоканья белки, ни деловитого стукотка дятла. Ничего. Ни единого звука!
Хотя стояла середина лета, земля была по-осеннему грязно-рыжей от покрывавшей ее перепрелой хвои. Плотный, вязкий, удушающий запах чего-то нечистого висел в воздухе, застывшем и неподвижном. Проходя мимо угрюмо следящих за ним деревьев, Тайлон невольно прибавлял шаг, то и дело переходя на бег. Этот неровный ритм вконец измотал его, он брел, задыхаясь и вытирая пот, часто останавливался, но, подгоняемый неясной тревогой, шел дальше.
Даже Крошка Енот, сначала любопытным челноком сновавший по сторонам, теперь притих и все чаще жался к ногам Тайлона. Путешествие совсем перестало ему нравиться, он жалобно скулил, убеждая друга вернуться домой, где им сразу нальют молока.
Сколько они прошли — Тайлон не знал. Видя, что солнце уже перестало цепляться за верхушки елей, мокрый, как мышь, и смертельно уставший, он предложил:
— Ну что, остановимся?
Крошка Енот мгновенно выразил живейшее согласие, показывая, что пройдено более чем достаточно.
— Но ведь мама велела идти как можно быстрее и не задерживаться!
Нет, идти быстрее Крошка Енот решительно не мог. Он демонстративно лег поперек тропинки. Собственно, тропинкой назвать ее можно было лишь с большой натяжкой — так, едва заметный просвет между деревьями, где опавшая хвоя была слегка притоптана. Кем? Тайлон не знал этого и не стремился узнать, потому что мысли приходили такие, что рука сама начинала нащупывать рукоять ножа. Но больше всего хотелось повернуться и бежать…
Крошка же вообще не хотел двигаться. Он вытянул лапки, закрыл глаза и вывалил язык, показывая, что скорее умрет, чем сделает еще хоть один шаг.
— Маленький лентяй, — упрекнул его Тайлон. — У тебя четыре ноги, а у меня всего лишь две. Это мне надо бы лежать здесь, а не тебе!
Крошка Енот приоткрыл правый глаз, слабо вильнул хвостом.
— Ладно, остановимся. Но если попадем в беду, то лишь из-за твоей лени, симулянт! Ты меня уговорил, давай только отойдем в сторону, не сидеть же прямо посреди дороги.
Крошка Енот моментально оказался на ногах и нырнул под ветви ближайшей ели. Тайлон заколебался — в чаще могли ждать любые неожиданности. Но выбора не было. Он попробовал пройти вслед за приятелем, сразу запутался в колючей плетенке и, поглаживая исколотое лицо, отступил. Пришлось опуститься на четвереньки — продвигаться иначе было просто невозможно. Крошка, однако, не совладал со своей ленью — Тайлон натолкнулся на него у ствола первой же ели. Он сидел, обернув хвост вокруг лап, и выжидающе облизывался.
— Может, отойдем подальше?
Крошка Енот энергично замотал головой.
— Ты считаешь, достаточно? Нас не заметят?
Да, Крошка считал именно так. И еще он считал, что наступило самое время подкрепиться, а потому выразительно поглядывал на мешок.
— Смотри, второй раз я слушаюсь тебя. Но если с нами что-нибудь случится — тебе отвечать!
Крошка Енот был согласен взять на себя любую вину — только дайте же ему перекусить. И побыстрее!
Тайлон опустился на толстый ковер сухой хвои рядом с другом, с наслаждением вытянул гудящие ноги и снял мешок. Крошка Енот сразу сунулся туда.
— Брысь, обжора! — отогнал его Тайлон. — Ты, наверное, воображаешь, что мы наедимся вволю?
Крошка против этого совершенно не возражал.
— Как бы не так! Неизвестно, сколько нам придется идти, надо экономить продукты.
Мордочка Крошки при этих словах огорченно вытянулась, он даже всхлипнул от жалости к самому себе. Экономить еду! Кошмар! Да как можно придумать такое…
Тайлон развязал мешок, но первое, что попалось ему в руки, была та самая плоская шкатулка.
— Давай-ка посмотрим, что там.
Спору нет, Крошка тоже был не против. Особенно если там лежит что-нибудь вкусненькое. А если нет — то сначала лучше бы перекусить, всему свое время. Шкатулка никуда не денется.
— Нет, — решил Тайлон. — Я тебя два раза послушался, теперь твоя очередь.
Нащупав крошечную защелку, он подцепил ее ногтем. Тихо звякнув, крышка откинулась. Внутри лежали две вещи — свернутый лист, который Тайлон принял сначала за бумажный, и тонкая металлическая пластинка со сложными фигурными вырезами. Тайлон осторожно достал лист, опасаясь, что тот рассыплется у него в руках. Развернув его, от неожиданности чуть не вскрикнул.
Лист светился!
Под елью было достаточно темно, и это бросалось в глаза. На листе яркими красками были нанесены какие-то непонятные зеленые, коричневые, голубые пятна, линии, точки. Тонкие прямые черные линии пересекали лист от края до края, образуя ровную сетку. И краски светились! Не очень ярко, но ровным, насыщенным цветом.
Тайлон с опаской потрогал лист. Он был холодным и гладким, на ощупь не был похож ни на бумагу, ни на холст, ни вообще на что-либо знакомое. Это было… Это был… Он был такой же непонятный и таинственный, как сам Старый Мир, которому этот лист принадлежал.