— Сколько лет теперь маленькому Карлу? — спросил Рудольф.
— Ему, должно быть, четвертый год, — сказал Ганс. — Он родился, если припомните, после удара с Карлом-Фридрихом, а это случилось через год после его женитьбы. Мальчику теперь года три или четыре. Ирэн страстно его любит, не правда ли?
— Безумно. Я никогда не видал подобной привязанности, — ответил Рудольф. — Он славный мальчик, притом крепыш. Скверная штука была бы, если бы его не было, и наследство перешло бы к другой ветви.
Лиана подошла к Гансу и взяла его под руку:
— Мой друг, не забудь, что мы идем на спектакль.
— Я знаю, — сказал он с тяжелым вздохом и стал со всеми прощаться.
У дверей Лиана обернулась:
— Выходить с Гансом все равно, что таскать с собой стриженого пуделя: вид у него приятный, но иметь его возле себя — мало удовольствия.
ГЛАВА III
Перед гробом, установленным в парадной зале, прошло множество народа, чтобы отдать покойнику последнюю дань уважения.
Лежа на возвышении в гробу, со шпагой в ногах и с четками в неподвижных руках, Карл-Фридрих фон Клеве как будто смотрел своими незрячими глазами на поклонение, воздаваемое ему живыми. На лице его застыла горькая, саркастическая улыбка; тихое пламя высоких свечей озаряло его сжатый рот и глубоко врезавшиеся морщины. Женщины, которых он прославил своим ухаживаньем, подходили и на мгновение склоняли колени у его гроба. Знаменитая Дезире де Клон бросила фиалки на ступеньки. Она горько плакала настоящими слезами, смывшими ее старательно наведенную красоту: плохой муж иногда бывает превосходным любовником.
У Карла-Фридриха было, по крайней мере, одно достоинство — щедрость.
Ирэн спустилась последняя в залу. Было поздно, и в зале было очень холодно, но, когда Ирэн вошла, то густой и теплый запах цветов так подействовал на нее, что ей сделалось дурно. Этот запах хлынул на нее широкой волной, словно оглушив ее.
Она медленно двигалась по каменным плитам.
Она пришла сюда прямо из своей комнаты, накинув белый шарф на свое черное платье.
В ногах гроба дежурили двое старых слуг. Они молча удалились, когда подошла их госпожа.
Она долго смотрела на своего мужа, на этого человека, который удушил ее жизнь, придавил ее волю и вместо любви обрек ее на унижение и грязные, вынужденные ласки. Ее серые глаза были печально устремлены на это мертвое, холодное лицо с закрытыми веками.
Это тянулось долгие годы, все годы ее юности.
В ее воображении ожило все прошлое, и она вспомнила день своей свадьбы. Она увидела перед собою внутренность собора, тускло освещенную, таинственную, пропитанную вековым запахом ладана, увитую гирляндами бледных цветов. Вокруг нее мягко рокотал орган. Быть выданной замуж в восемнадцать лет! Идти жертвой под венец в лучшие годы юности!
Ее охватила сильная дрожь, потрясшая ее с головы до ног. Она коснулась руками мягкого бархата покрова. Слава Богу, она не в церкви, она здесь, она свободна!
Только теперь она почувствовала происшедшую перемену. Все эти дни, пока он умирал, прошли в таких хлопотливых заботах, она была так утомлена физически и морально, что не имела возможности обдумать свое положение. Только теперь перед ней открылась подлинная действительность.
Легкий румянец окрасил ее щеки; с подавленным криком она опустилась на колени. Ее уста шептали прерывистые слова, в которых сливались нежная благодарность, и надежда, и мольба.
Когда она, наконец, поднялась, ее глаза сияли.
Она посмотрела на Карла-Фридриха, затем так тихо, что слова прозвучали подобно слабому шепоту, она произнесла:
— Я прощаю вас.
Вернувшись к себе в комнату, она долго стояла неподвижно. Комната ей показалась какой-то другою, каким-то новым местом. Она быстро подошла к окну и растворила его настежь. Холодный, мертвенный снег, как саван, покрывал все вокруг. В вышине, распростершись над молчаливым миром, небо сверкало тысячами серебристых огней.
Ирэн протянула руки к небу и к земле и затем, перед открытым окном, низко склонилась и зарыдала, точно сердце в ней разрывалось.
ГЛАВА IV
Родственные чувства всегда разгораются ярким пламенем при известии, что один из близких сделался обладателем крупного состояния.
Франц Феттерних, благодаря разорительной склонности к игре и франтовству вечно нуждавшийся в деньгах, теперь горячо возблагодарил небо, сделавшее Ирэн его сестрой.