— Мур, это Антонио Монтана, — представил гостя Крестоманси, выглядевший очень усталым после путешествия. — У него крайне интересные магические способности, вот увидишь.
Мур поглядел на мальчика-итальянца, а мальчик-итальянец протянул руку и сказал:
— Здравствуй. Пожалуйста, называй меня Тонино.
Он превосходно говорил по-английски, но в конце каждого слова чуточку запинался, как будто привык, чтобы слова кончались на «о». Мур тут же понял, что будет считать дни до того светлого мига, когда кто-нибудь увезет Тонино обратно в Италию. И понадеялся, что этот «кто-то» додумается увезти Тонино побыстрее.
Дело было не только в превосходном английском и хороших манерах. У Тонино были светлые волосы того самого сероватого оттенка, который принято называть пепельным, — Мур даже не знал, что у итальянцев бывают такие. Пепельный блондин — это очень изысканно, и Мур невольно почувствовал, что у него-то самого шевелюра будто простая солома. Мало того, у Тонино были доверчивые карие глаза и перепуганный вид, к тому же он выглядел гораздо младше Мура. Гость был такой милый, что Мур отнял руку настолько быстро, насколько это позволяли приличия. Он сразу понял: все считают, что он теперь будет нянчиться с Тонино.
— Приятно познакомиться, — соврал он. Тут Крестоманси, конечно, добавил:
— Я полагаюсь на тебя, Мур: не сомневаюсь, что ты поможешь нашему гостю освоиться в Англии и свыкнуться с нашей жизнью.
Мур вздохнул. С этой минуты его ждала беспросветная скука.
Но на деле оказалось еще хуже. Все дети в замке единогласно постановили, что Тонино просто прелесть. Они из кожи вон лезли, чтобы с ним подружиться. Дочь Крестоманси Джулия терпеливо учила Тонино разным британским играм, в том числе крикету. Сын Крестоманси Роджер тоже участвовал в уроках крикета, а потом часами напролет соревновался с Тонино, у кого заклинания лучше. Воспитанница Крестоманси Дженет тоже подолгу расспрашивала Тонино об Италии. Дженет была из другого мира, где Италия совсем не такая, и ей было ужасно интересно, в чем состоят различия.
И все равно, несмотря на подобное внимание, вид у Тонино вечно был одинокий и потерянный, и поэтому Мур отчаянно старался его избегать. Он понимал, что Тонино ужасно скучает по дому. По правде говоря, Мур был уверен, что Тонино сейчас чувствует себя точно так же, как чувствовал себя сам Мур, впервые оказавшись в замке Крестоманси, и Мур не мог побороть досаду на то, что кто-то присвоил себе его личные чувства. Мур понимал, что это глупо, вот почему ему было не по себе наедине с самим собой, но и с Джулией, Роджером и Дженет ему теперь тоже стало невесело. Мур считал, что они зря подняли весь этот дурацкий шум вокруг Тонино. До его появления Джулия и Роджер нянчились именно с Муром. Он уже привык быть самым маленьким и несчастненьким, и тут пришел Тонино и испортил ему весь праздник.
И Муру совсем не становилось легче оттого, что все это было ему яснее ясного.
Еще хуже было то, что самого Крестоманси очень интересовали магические способности Тонино. Несколько дней он почти целиком провел с Тонино — проделывал всевозможные опыты, чтобы выяснить пределы его могущества, а в это время Муру, привыкшему считать, что это у него интересные магические способности, предлагалось в одиночку сражаться в кабинете чародея с премудростями теоретической магии.
— Судя по всему, — объяснял Крестоманси Муру, — Тонино может не только усиливать чужие чары, но и использовать волшебство, которое творят другие. Если это так, то дарования у него весьма необычные. К слову, — добавил он, оборачиваясь в дверях, и Муру показалось, будто он такой высокий, что едва не задевает потолок, — ты, кажется, до сих пор не показал Тонино замок. Как так получилось?
— Я был занят… я забыл, — надулся Мур. — Надеюсь, ты все же сумеешь найти время, несмотря на всю твою занятость, — произнес Крестоманси, — а не то я, вероятно, почувствую серьезное недовольство.
Мур вздохнул, но кивнул. Ослушаться Крестоманси, когда он так говорил, не мог никто. Но теперь Муру стало ясно, что все его чувства прекрасно известны Крестоманси, однако никакого сострадания у него не вызывают. Погружаясь в пучину своих печалей, Мур снова вздохнул.
В теоретической магии он совершенно запутался. Беда была в том, что Мур инстинктивно творил волшебство, относящееся к сфере высшей магической теории, но совершенно не представлял, как он это делает. Иногда он даже не осознавал, что творит волшебство. Крестоманси говорил, что Муру обязательно нужно изучать теорию, иначе когда-нибудь он по ошибке наделает ужасных дел. Что же касается Мура, ему хотелось только одного — чтобы можно было магическими средствами решать теоретические задачи, а именно для этого, судя по всему, магия и не годилась.