- Вы ошибаетесь, - перебила маркиза. - Без надежды - это правда, но не без взаимности.
- О, для меня любовь имеет только одно доказательство, и я все еще жду его.
- Я принесла его вам.
Фуке хотел ее обнять, но она уклонилась.
- Вы заблуждаетесь, сударь. Не требуйте от меня ничего, кроме преданности, которую я только и могу подарить вам.
- Ах, значит, вы не любите меня: преданность - это всего лишь добродетель, а любовь - это страсть.
- Выслушайте меня, сударь, умоляю вас. Вы должны понять, что лишь особо важная причина могла привести меня сюда.
- Что мне до причины, если вы здесь, если я могу говорить с вами, видеть вас.
- Да, вы правы: всего важнее, что я здесь, что никто не видел меня и я могу сказать вам...
Фуке опустился на колени.
- Говорите, маркиза, - сказал он, - говорите, я вас слушаю.
Маркиза посмотрела на Фуке, стоявшего перед нею на коленях, странным взглядом, полным нежности и грусти.
- О! - прошептала она наконец. - Как бы я хотела быть той, которая вправе видеть вас каждую минуту, говорить с вами каждое мгновение. Как бы я хотела быть той, которая заботится о вас, которой не приходится пользоваться разными секретными приспособлениями, чтобы вызвать, словно призрак, любимого человека, видеться с ним какой-нибудь час, а потом смотреть, как он исчезает во мраке тайны, которая кажется еще более загадочной тогда, когда он уходит, чем казалась при его появлении. О, какая это счастливая женщина!
- Неужели, маркиза, вы имеете в виду мою жену? - с улыбкой спросил Фуке.
- Разумеется, я говорю о ней.
- Не завидуйте ее участи, маркиза. Из всех женщин, с которыми я поддерживаю отношения, госпожа Фуке меньше всех видит меня, меньше всех говорит со мною и пользуется моим наименьшим доверием.
- По крайней мере, сударь, ей не приходится нажимать рукою раму зеркала, чтобы вызвать вас, как пришлось сделать мне; по крайней мере" вы не отвечаете ей таинственным, пугающим звуком колокольчика, пружина которого висит где-то в неведомом месте; по крайней мере, вы никогда не запрещали ей проникнуть в тайну этих встреч под страхом того, что ваша связь с нею навсегда прекратится, как вы поступаете с теми женщинами, которые приходили сюда до меня и будут приходить после!
- Ах, дорогая маркиза, как вы несправедливы и как вы не ведаете того, что творите, восставая против таинственности! Только храня тайну, можно любить безмятежно, только безмятежная любовь может дать счастье. Но вернемся к прежнему разговору о вашей преданности, в которой вы меня уверяли, или, скорее, обманывали меня, маркиза, позволяя думать, что эта преданность есть любовь.
- Только что, - произнесла маркиза, проводя по глазам своей прекрасной рукой, - только что мои мысли были ясны и смелы, а теперь они спутались, меня охватил страх перед необходимостью сообщить вам дурную весть.
- Если эта дурная весть привела вас сюда, я рад ей. Впрочем, раз вы здесь и признаетесь, что не совсем равнодушны ко мне, не лучше ли отложить вашу весть и говорить только о вас?
- Нет, нет, напротив, вам надо узнать ее во что бы то ни стало. Вы должны потребовать, чтобы я вам сказала все тотчас же, а не дала отвлечь себя чувству. Фуке, друг мой, это новость огромной важности!
- Вы удивляете меня, маркиза, я готов сказать - пугаете. Вы так рассудительны, так выдержанны, так хорошо знаете свет, в котором мы живем. Значит, это чтонибудь важное?
- Чрезвычайно важное! Слушайте...
- Скажите сначала: как вы сюда попали?
- Сейчас узнаете. Сначала более спешное дело.
- Говорите же, маркиза, прошу вас! Пощадите мое терпение.
- Знаете ли вы, что Кольбер назначен интендантом финансов?
- Что? Кольбер? Маленький Кольбер? Правая рука кардинала?
- Именно.
- Что же в этом ужасного, дорогая маркиза? Маленький Кольбер назначен интендантом финансов - это странно, я согласен, но вовсе не страшно.
- Неужели вы думаете, что король без всяких причин назначил на такую должность того, кого вы прозвали мелочным педантом?
- Прежде всего, верно ли еще, что король назначил его?
- Так говорят.
- Кто?
- Все.
- Все - это значит никто. Назовите мне кого-нибудь, кто знает из верного источника.
- Госпожа Ванель.
- Ах, вы и в самом деле начинаете меня пугать! - со смехом вскричал Фуке. - Она-то уж конечно знает из верного источника.
- Не говорите дурно о бедной Маргарите, господин Фуке: она все еще любит вас.
- В самом деле? Не верится. А я думал, что маленький Кольбер уже успел запятнать эту любовь чернильной кляксой или комком грязи.
- Фуке" Фуке, вот как вы относитесь к женщинам, которых бросили!
- Маркиза, неужели вы берете под свою защиту госпожу Ванель?
- Да, беру, потому что, повторяю, она все еще любит вас, и вот доказательство: она хочет вас спасти.
- При вашей помощи, маркиза; это ловкий ход с ее стороны. Никакой ангел не может быть мне более приятен и вернее вести меня к спасению. Но скажите, разве вы знаете Маргариту?
- Она моя монастырская подруга.
- И вы говорите, что это она сообщила вам о назначении Кольбера на должность интенданта?
- Да.
- Хорошо, пусть он будет интендантом. Но объясните мне одно, маркиза: каким образом Кольбер в качестве моего подчиненного может вредить или мешать мне?
- Вы упускаете из виду одно важное обстоятельство.
- Какое?
- То, что Кольбер вас ненавидит.
- Меня! - воскликнул Фуке. - О боже! Разве вы не знаете, что меня ненавидят все? Кольбер так же, как другие.
- Кольбер больше, чем другие.
- Больше, согласен.
- Он очень честолюбив.
- Кто же не честолюбив, маркиза?
- Да, но его честолюбие не имеет границ.
- Я знаю и это: он пожелал сделаться моим преемником у госпожи Ванель.
- И достиг этого. Берегитесь, чтобы он не добился своего и в другом.
- Вы хотите сказать, что он рассчитывает перебраться с места моего помощника на мое собственное?
- А разве у вас не возникло такое опасение?
- О нет. Заменить меня подле госпожи Ванель - это еще возможно, но подле короля - это дело совсем другое. Франция покупается не так легко, как жена какого-то чиновника.
- Все покупается: если не на золото, то путем интриг.
- Вы хорошо знаете, что это не так, маркиза, вы, которой я предлагал миллионы.