- Да, сударь.
- Черт бы побрал дурака, дающего повесить себя в тот самый день, когда мне нужно получить деньги за наем моего дома! - вскричал даАртаньян. - Рауль, видел ли ты когда-нибудь, как вешают преступников?
- Нет, слава богу, еще никогда не приходилось.
- Сразу видна молодость... Эх, если бы ты постоял часовым в траншее, как, бывало, я, когда какой-нибудь шпион... Впрочем, я мелю вздор, извини, Рауль... Да, ты прав, жутко смотреть, как вешают. Скажите, пожалуйста, сударь: когда состоится казнь?
- Кажется, в три часа, сударь, - учтиво ответил прохожий, довольный случаем побеседовать с военными.
- А сейчас только половина второго. Если мы прибавим шагу, Рауль, я успею получить свои триста семьдесят пять ливров, и мы уйдем до прибытия осужденного.
- Осужденных, - поправил прохожий. - Их двое.
- Очень вам признателен, сударь, - сказал даАртаньян с утонченной вежливостью, которую он приобрел с годами.
И, увлекая за собою Рауля, он поспешно направился к Гревской площади.
ДаАртаньян шел впереди и так ловко работал плечами, локтями и руками, что толпа невольно расступалась под его натиском. Там, где встречалось особенно сильное сопротивление, он пускал в ход рукоятку шпаги, пользуясь ею как рычагом, чтобы разделить самые сплоченные группы. Но делал он это с такой непосредственностью, с такой обворожительной улыбкой, что у пострадавшего слова протеста замирали на устах.
Следуя за своим другом, Рауль старался щадить женщин, взоры которых привлекала его красота, и оказывал решительный отпор мужчинам, чувствовавшим силу его мускулов. Благодаря всему этому оба успешно продвигались вперед в густой толпе. Когда показались виселицы, Рауль с отвращением отвел глаза. Что касается даАртаньяна, то он почти не заметил их, всецело поглощенный видом своего дома с резным коньком и окнами, полными любопытных.
Он увидел на площади и около домов много отставных мушкетеров, одних с женщинами, других с друзьями, ждавших начала церемонии.
У кабатчика, снимавшего помещение даАртаньяна, не было отбоя от посетителей, не только заполнявших лавку и другие комнаты, но расположившихся даже во дворе. Трое прислуживавших сбились с ног, подавая всем.
ДаАртаньян, обратив внимание Рауля на такое стечение народа, заметил:
- Ну, теперь у плута не будет отговорок, чтобы не заплатить мне в срок. Посмотри-ка, Рауль, какая здесь компания. Черт возьми, да тут не найдешь себе места!
ДаАртаньяну удалось поймать хозяина за конец фартука.
- Ах, это вы, шевалье? - сказал одуревший от суеты кабатчик. - Ради бога, обождите минутку! Эта сотня сумасшедших готова перевернуть вверх дном мой погреб.
- Черт с ним, с вашим погребом, лишь бы был цел денежный сундук.
- О, не беспокойтесь, сударь, ваши тридцать семь с половиной пистолей отсчитаны и лежат наверху, в моей комнате; но там сидят тридцать молодчиков и приканчивают бочонок портвейна, который я недавно раскупорил для них. Прошу вас, обождите минутку!
- Ну, хорошо, хорошо...
- Я уйду отсюда, - шепнул Рауль ДаАртаньяну. - Это веселье отвратительно.
- Нет, сударь, - возразил ДаАртаньян сурово, - вы должны остаться. Солдат должен приучать себя ко всяким зрелищам. Характер нужно закалять смолоду, и человек только тогда может быть добрым и великодушным, когда глаз его тверд, а сердце осталось мягким. К тому же, дружок, неужели ты способен оставить меня одного? Это было бы нехорошо... Постой, вон там во дворе есть дерево. Пойдем, сядем в тени. Там легче дышать, чем в этом чаду, насыщенном винными парами.
Расположившись на новом месте, Рауль и ДаАртаньян могли слышать нарастающий ропот толпы и наблюдать за посетителями кабачка, которые сидели за столами или ходили по комнатам.
Дерево, под которым уселся ДаАртаньян вместе с Раулем, совсем скрыло их своей густой листвой; это был развесистый каштан с ветвями, склонившимися почти до самой земли; под ним находился поломанный стол, за который не садился никто из посетителей. В ожидании своих тридцати семи с половиной пистолей ДаАртаньян от нечего делать занялся наблюдениями.
- Господин ДаАртаньян, - заметил Рауль, - вам надо поторопить хозяина. Сейчас привезут осужденных, и тогда начнется такая давка, что мы не сможем выбраться отсюда.
- Верно! - отвечал мушкетер. - Эй, кто-нибудь! Подите сюда!
Но сколько он ни кричал, никто не являлся. Он собирался уже отправиться на розыски хозяина, как вдруг калитка в стене расположенного позади сада отворилась, визжа на ржавых петлях, и во двор вошел щегольски одетый человек со шпагой. Не закрывая калитки, он направился к кабачку, бросив мимоходом на сидевших под деревом быстрый взгляд своих острых глаз.
- Вот как! Между домами есть сообщение, - сказал ДаАртаньян. - Вероятно, это какой-нибудь любопытный, пришедший посмотреть на казнь.
В эту минуту крики и шум в комнатах кабачка вдруг прекратились. Тишина в таких случаях поражает не меньше, чем удвоившийся шум. ДаАртаньяну захотелось узнать причину этого внезапного безмолвия.
Он заметил, что незнакомец в нарядной одежде, войдя в главную залу, обратился к присутствующим с речью; все слушали его с глубоким вниманием. ДаАртаньян мог бы разобрать и слова, если бы их не заглушал гомон уличной толпы. Впрочем, речь скоро закончилась, и все посетители стали небольшими группами покидать залу. Скоро в ней осталось всего шестеро, в их числе был человек со шпагой, который, отведя в сторону хозяина, видимо, старался занять его каким-то разговором, в то время как остальные разводили огонь в очаге, - непонятно для чего, при такой жаре.
- Странно, - сказал даАртаньян Раулю. - Мне кажется, я знаю этих людей.
- Не находите ли вы, что пахнет дымом? - спросил Рауль.
- Нет, скорее тут пахнет заговором.
Не успел он договорить, как четверо из оставшихся в зале спустились во двор и стали на часах по сторонам калитки, бросая изредка на даАртаньяна многозначительные взгляды.
- Черт возьми! Тут что-то не так, - шепнул он Раулю. - Тебе не интересно узнать, в чем дело?
- Не особенно, господин даАртаньян.
- А меня, как старую кумушку, разбирает любопытство. Пройдем-ка наверх, оттуда видна вся площадь.
- Нет, господин даАртаньян, я не в состоянии равнодушно смотреть на смерть этих несчастных.