- Ах, - перебил кардинал с досадою, - отчего при нем нет какого-нибудь Мазарини, как при вас? Его корона была бы сохранена в неприкосновенности.
- Я знаю все, чем наш дом обязан вам, господин кардинал, - ответил молодой король гордо, - и верьте, я, со своей стороны, этого никогда не забуду. Именно потому, что мой брат, король английский, не имеет при своей особе такого могущественного гения, как тот, который спас меня, именно потому и хочу я доставить ему помощь этого гения, уверенный, что если ваша рука коснется его, она возвратит ему корону, которую он потерял в тот день, когда она упала к подножию эшафота его отца.
- Благодарю вас, ваше величество, за доброе мнение обо мне, - отвечал Мазарини, - но нам нечего делать там, где люди беснуются, отрицают бога и рубят головы своим королям. Они опасны, видите ли, очень опасны, и к ним противно прикоснуться с той минуты, как они забрызгали себя королевской кровью и грязью раздоров. Такой политики я никогда не любил и отстраняюсь от нее.
- Но вы можете помочь нам, создав ему иную.
- Какую?
- Например, восстановив Карла Второго.
- Боже мой! - воскликнул Мазарини. - Неужели несчастный король еще увлекается этой химерой?
- Разумеется, - возразил Людовик, испугавшись препятствий, которые верный глаз его министра видел в этом предприятии. - Он просит для этого... не более... как миллион.
- Только-то! Один миллион, не больше! - насмешливо повторил Мазарини с итальянским акцентом. - Братец, всего-навсего миллиончик, братец! Какое-то семейство нищих!
- Монсеньер, - сказал Людовик XIV, подняв голову, - это семейство нищих - ветвь нашего дома.
- А ваше величество так богаты, что можете раздавать миллионы? У вас есть миллионы?
- Да, - отвечал юный король с величественной скорбью, которую он сумел, однако, скрыть, - да, господин кардинал, я знаю, что я беден, но французская корона стоит все же миллиона; а для доброго дела я, пожалуй, готов заложить свою корону. Я найду еврея, которые охотно дадут мне за нее миллион.
- Итак, вы говорите, ваше величество, что вам нужен миллион? - спросил Мазарини.
- Да, миллион.
- Ваше величество сильно ошибаетесь. Вам нужно гораздо больше. Бернуин!.. Вы сейчас узнаете, сколько вам нужно на самом деле... Бернуин!
- Как, господин кардинал? Вы собираетесь спрашивать лакея о моих делах?
- Бернуин! - повторил кардинал, притворяясь, что не замечает возмущения короля. - Пойди сюда и скажи, какую сумму я хотел иметь сейчас?
- Монсеньер! Монсеньер! - повысил голос Людовик, побледнев от негодования. - Разве вы не слыхали моих слов?
- Не гневайтесь, ваше величество: я открыто веду ваши дела. Во Франции все это знают: книги мои не под замками. Бернуин, что ты сейчас здесь делал?
- Складывал цифры.
- И сложил?
- Точно так.
- И все для того, чтобы узнать, сколько нужно его величеству в настоящую минуту? Не так ли я сказал тебе? Говори откровенно, друг мой.
- Да, так вы изволили сказать.
- Хорошо. А сколько было нужно?
- Сорок пять миллионов, кажется.
- А какую сумму насчитали мы, соединив все паши средства, ничего не пропустив?
- Тридцать девять миллионов двести шестьдесят тысяч франков.
- Хорошо, Бернуин, больше мне ничего от тебя не нужно. Теперь оставь нас, - прибавил кардинал, устремив проницательный взгляд на молодого короля, который не мог вымолвить ни слова от изумления и едва прошептал:
- Но... однако же...
- А, вы еще сомневаетесь? - спросил кардинал. - Так вот доказательство того, что я вам сказал.
И он вынул из-под подушки листок, исписанный цифрами, и подал его королю, который отвернулся, до такой степени он был огорчен.
- Вы желаете получить миллион, а так как он в этот счет не внесен, значит, вам нужно сорок шесть миллионов. Поверьте, в мире нет еврея, который решился бы дать взаймы такую сумму, даже под залог французской короны.
Король, сжав кулаки под пышными манжетами, отодвинул свое кресло.
- Тогда, - сказал он, - брат мой, король английский, умрет с голоду.
- Ваше величество, - отвечал Мазарини тем же тоном, - не забывайте пословицы, которая выражает самую здравую политику: "Будь доволен, что ты беден, когда твой сосед беден тоже".
Людовик подумал несколько минут, с любопытством поглядывая на бумагу, краешек которой высовывался из-под подушки.
- Итак, - повторил он, - исполнить моей просьбы о деньгах никоим образом нельзя?
- Невозможно.
- Подумайте: он будет моим врагом, если вступит на престол без моей помощи.
- Если ваше величество боитесь только этого, то можете быть спокойны! - с живостью заверил его кардинал.
- Хорошо, я больше не настаиваю.
- По крайней мере, убедил ли я ваше величество? - спросил Мазарини, беря руку короля.
- Вполне.
- Просите о чем угодно другом, и я почту за счастье исполнить ваше желание.
- Любую мою просьбу?
- Все, все! Разве я не предан душой и телом вашему величеству? Эй, Бернуин! Факелов и провожатых его величеству! Его величество возвращается в свои покои.
- Нет еще, кардинал! Раз вы готовы исполнить любую, другую мою просьбу, то я воспользуюсь случаем...
- Для вашего величества? - протянул кардинал, надеясь, что король заговорит наконец о его племяннице.
- Нет, не для меня, а опять для брата моего Карла.
Лицо Мазарини снова омрачилось, он пробормотал несколько слов, но король их не расслышал.
XI
ПОЛИТИКА КАРДИНАЛА МАЗАРИНИ
Вместо нерешительности, с какой четверть часа назад юный король обращался к кардиналу, теперь в его глазах блистала воля. С ней можно было бороться, может быть, даже победить ее, но воспоминание о поражении, точно рана, жгло бы сердце короля.
- Господин кардинал, - сказал Людовик, - на этот раз моя просьба не затруднит вас. Исполнить ее легче, чем найти миллион.
- Ваше величество так полагаете? - спросил кардинал, посматривая на молодого короля хитрым взглядом, умевшим читать затаенные мысли.
- Да, я так думаю, и когда вы узнаете, о чем я намерен просить...
- А вы думаете, я этого не знаю?
- Как? Вы знаете, о чем я хочу просить?
- Выслушайте меня, ваше величество... Вот вам собственные слова короля Карла...