Тут, как и везде, все спали; только огромная собака из породы тех, на которых шевенингенские рыбаки возят в тележках рыбу в Гаагу, принялась громко лаять, как только под окнами раздались шаги. Но вместо того чтобы испугать незнакомца, такая бдительность обрадовала его. Его зова, может быть, оказалось бы недостаточно, чтобы разбудить обитателей дома, а теперь ему даже незачем было подавать голос. Незнакомец сначала ждал, что лай собаки разбудит кого-нибудь в доме, но потом крикнул сам. Услышав незнакомый голос, собака залилась еще громче, и наконец в доме кто-то стал успокаивать ее. Когда она затихла, чей-то слабый, надтреснутый голос вежливо спросил:
- Что вам угодно?
- Мне надо видеть его величество короля Карла Второго, - отвечал незнакомец.
- Кто вы такой?
- Ах, черт возьми! Вы задаете мне слишком много вопросов. Я не люблю разговаривать через дверь.
- Скажите только свое имя.
- Я не очень люблю склонять и спрягать свое имя во всеуслышанье; к тому же, будьте покойны, я не съем вашу собаку, и я молю бога, чтобы она была столь же деликатна по отношению ко мне.
- Вы, верно, привезли какие-нибудь известия? - Опросил тот же старческий голос.
- Да, я привез известия, и еще какие! Каких вы не ожидаете! Отоприте же!
- Сударь, - продолжал старик, - прошу вас, скажите мне по совести: стоит ли будить короля ради ваших известий?
- Ради бога, отоприте поскорее; клянусь, вы не пожалеете. Я стою столько золота, сколько во мне весу, клянусь вам!
- Однако я никак не могу отпереть, пока вы мне не скажете ваше имя.
- Хорошо... Но предупреждаю вас, что мое имя вам ничего не объяснит. Я - даАртаньян.
- Ах, боже мой! - воскликнул старик за дверью. - Господин даАртаньян! Какое счастье! То-то мне показалось, что я слышу знакомый голос!
- Ого! - проговорил даАртаньян. - Здесь знают мой голос! Это очень лестно!
- Да, да, знают, - отвечал старик, отпирая дверь. - Вот вам доказательство.
И он впустил даАртаньяна.
ДаАртаньян при свете фонаря узнал своего упрямого собеседника.
- Парри! - вскричал он. - Я должен был догадаться сразу!
- Да, да, я Парри, господин даАртаньян! Как я рад, что вижу вас!
- Да, на этот раз можете радоваться! - сказал даАртаньян, пожимая руку старику. - Доложите обо мне королю.
- Но король почивает...
- Черт возьми! Разбудите его, и он не рассердится, будьте покойны.
- Вы не от графа?
- От какого графа?
- Де Ла Фер.
- От Атоса? О нет! Я сам от себя. Ну, Парри, скорее, мне нужен король.
Парри не спорил больше. Он знал, что на даАртаньяна, хоть он и гасконец, всегда можно положиться. Он пересек двор и палисадник, успокоил собаку, которая всерьез собиралась попробовать на зуб мушкетера, и постучал в ставень комнаты, составлявшей нижний этаж маленького павильона.
И сразу же маленькая собачка, обитавшая в этой комнате, отозвалась на громкий лай большой собаки, обитавшей во дворе.
"Бедный король! - подумал даАртаньян. - Вот какие у него телохранители, хотя, по правде говоря, они хранят его не хуже других!"
- Кто там? - спросил король из спальни.
- Господин даАртаньян, он привез вам известия.
В комнате послышался шум; дверь отворилась, и поток яркого света хлынул в прихожую и в сад.
Король работал при свете лампы. Разбросанные бумаги лежали на столе; он писал письмо, и множество помарок говорило о том, что оно стоило ему больших усилий.
- Войдите, шевалье, - сказал он, обернувшись. Потом, увидев рыбака, прибавил: - Что же ты говоришь, Парри? Где же шевалье даАртаньян?
- Он перед вашим величеством, - отвечал д'Артаньян.
- В этом костюме?
- Всмотритесь в меня, государь. Вы видели меня в передней короля Людовика Четырнадцатого, в Блуа.
Неужели вы не узнаете?
- Узнаю и даже вспоминаю, что был вам очень обязан.
ДаАртаньян поклонился.
- Я поступил так, как должен был поступить, узнав, что это вы, ваше величество.
- Вы привезли мне известия?
- Да, государь.
- Вероятно, от французского короля?
- Нет, ваше величество. Вы могли заметить, что король Людовик занят только собой.
Карл поднял глаза к небу.
- Нет, ваше величество, нет, - продолжал д'Артаньян. - Я привез новости, касающиеся лично вас. Однако смею надеяться, что ваше величество выслушает их с некоторою благосклонностью.
- Говорите.
- Если не ошибаюсь, государь, вы много говорили в Блуа о плохом положении ваших дел в Англии.
Карл покраснел.
- Сударь, - прервал он, - я рассказывал об этом только французскому королю...
- О, ваше величество ошибаетесь, - холодно сказал мушкетер, - я умею говорить с королями в несчастье.
Скажу более: короли говорят со мной только тогда, когда они в несчастье; но едва им улыбнется счастье, они обо мне забывают. Я питаю к вашему величеству не только истинное уважение, но и глубокую преданность, а для меня, поверьте, это означает немало. Слушая жалобы вашего величества на судьбу, я решил, что вы благородны, великодушны и с достоинством переносите свои несчастия.
- Признаться, - сказал удивленно Карл, - я сам не понимаю, что мне приятнее: ваша смелая откровенность или ваше уважение.
- Вы сейчас выберете, - отвечал даАртаньян. - Вы жаловались двоюродному брату вашему Людовику Четырнадцатому, что без войска и без денег вам очень трудно вернуться в Англию и вступить на престол.
Карл сделал нетерпеливое движение.
- И что главное препятствие представляет, - продолжал даАртаньян, некий генерал, командующий армией парламента, который разыгрывает там роль второго Кромвеля. Верно?
- Да, но повторяю вам, что все это я говорил одному королю.
- И вы увидите, государь, какое счастье, что ваши слова услышал лейтенант его мушкетеров. Человека, который является главным препятствием на вашем пути к успеху, зовут генерал Монк, не так ли?
- Да, сударь. Но к чему все эти вопросы?
- Знаю, знаю, ваше величество, что строгий этикет запрещает предлагать вопросы королям. Надеюсь, что ваше величество скоро простит мне мою неучтивость. Ваше величество сказали еще, что если бы вам удалось повидать Монка, встретиться с ним лицом к лицу, переговорить с ним, то вы непременно восторжествовали бы силою или убеждением над этим единственным серьезным противником.