Принцесса смотрела на берег, на траву, на цветы, отвернувшись от придворных. Вдруг она увидела издали даАртаньяна и Парри.
- Кто там идет? - спросила она.
Оба кавалера повернулись с быстротой молнии.
- Это Парри, - отвечал Бекингэм, - всего только Парри.
- Извините, - возразил Рочестер, - но мне кажется, с ним кто-то еще.
- Да, это во-первых, - томно проговорила принцесса, - а во-вторых, что значат эти слова "всего только Парри", скажите, милорд?
- Они значат, - отвечал обиженный Бекингэм, - что верный Парри, блуждающий Парри, вечный Парри - не очень важная птица.
- Вы ошибаетесь, герцог. Парри, блуждающий Парри, как вы его назвали, вечно блуждал, служа нашему семейству, и мне всегда очень приятно видеть этого старика.
Леди Генриетта следовала привычке всех хорошеньких и кокетливых женщин: от капризов переходила к досаде. Влюбленный уже покорился ее капризу; теперь придворный должен был сносить ее досаду. Бекингэм поклонился и ничего не ответил.
- Правда, ваше высочество, - сказал Рочестер, тоже кланяясь, - правда, что Парри - образец верного слуги. Но он уже немолод, а мы смеемся, только когда видим веселых людей. Разве старик может быть веселым?
- Довольно, милорд, - сказала Генриетта сухо. - Этот разговор мне неприятен.
Потом, словно говоря сама с собой, прибавила:
- Странно и непонятно, до чего друзья моего брата мало уважают его слуг!
- Ах, ваше высочество, - вскричал Бекингэм, - вы пронзили мне сердце кинжалом, выкованным вашими руками.
- Что значит эта фраза, составленная по образцу французских мадригалов? Я не понимаю ее.
- Она значит, ваше высочество, что вы сами, вы, добрая, снисходительная, милостивая, вы иногда смеялись, - извините, я хотел сказать, улыбались, слушая несвязную болтовню доброго Парри, за которого теперь вступаетесь так горячо.
- О, милорд! Если я до такой степени забывалась, то вы напрасно напоминаете мне об этом, - отвечала леди Генриетта с досадой. - Добрый Парри, кажется, хочет говорить со мной. Рочестер, прошу вас, прикажите пристать к берегу.
Рочестер тотчас передал приказание принцессы; минуту спустя лодка остановилась.
- Сойдем на берег, - сказала Генриетта, ища руки Рочестера, хотя Бекингэм стоял ближе к ней и предлагал ей свою.
Рочестер, не скрывая своей гордости, которая поразила бедного Бекингэма прямо в сердце, провел принцессу по мостику, который гребцы перекинули с лодки на берег.
- Куда вы желаете идти, ваше высочество? - спросил Рочестер.
- Вы видите, милорд: к доброму Парри, который все блуждает, как говорил лорд Бекингэм. Он ищет меня глазами, ослабевшими от слез, пролитых над нашими несчастиями.
- Боже мой, - сказал Рочестер, - как ваше высочество печальны! Мы в самом деле кажемся вам смешными безумцами!
- Говорите за себя, милорд, - заметил Бекингэм с досадой. - Что касается меня, я до такой степени неприятен ее высочеству, что вовсе для нее не существую.
Ни Рочестер, ни принцесса не отвечали ему; Генриетта только ускорила шаги. Бекингэм остался позади и, воспользовавшись уединением, принялся грызть свой платок так беспощадно, что в три приема разорвал его в клочки.
- Парри, добрый Парри, - проговорила принцесса своим чарующим голосом, - поди сюда. Я вижу, что ты меня ищешь, я жду тебя.
- Ах, ваше высочество, - сказал Рочестер, - если Парри не видит вас, то человек, сопровождающий его, превосходный проводник для слепого. Посмотрите, какие у него огненные глаза: точно фонари маяка.
- Да, и они освещают прекрасное лицо воина, - отвечала принцесса, решившая противоречить каждому слову.
Рочестер поклонился.
- Это одна из тех мужественных физиономий, какие можно видеть только во Франции, - прибавила принцесса с настойчивостью женщины, уверенной в безнаказанности.
Рочестер и Бекингэм переглянулись, как бы спрашивая друг друга: "Что с ней сделалось?"
- Герцог Бекингэм, - бросила Генриетта, - узнайте, зачем пришел Парри. Ступайте!
Молодой человек принял это приказание как милость, ободрился и побежал навстречу Парри, который вместе с даАртаньяном не спеша двигался по направлению к принцессе. Парри шел медленно потому, что был стар. ДаАртаньян шел медленно и с достоинством, как должен был идти ДаАртаньян, владеющий третью миллиона, - то есть без чванства, но и без застенчивости. Когда Бекингэм, спешивший исполнить приказание принцессы, которая, пройдя несколько шагов, села на мраморную скамью, подошел к Парри, тот узнал его а сказал:
- Не угодно ли вам, милорд, исполнить желание его величества короля?
- Какое, господин Парри? - нахмурился молодой вельможа, немного смягчая тон в угоду принцессе.
- Его величество поручает вам представить этого господина ее высочеству леди Генриетте.
- Кого же? Кто этот господин? - спросил Бекингэм высокомерно?
ДаАртаньяна, как известно, легко было взбесить; тон герцога Бекингэма не понравился ему, он пристально взглянул на придворного, и две молнии сверкнули под его бровями. Однако он овладел собой и произнес спокойно:
- Я шевалье даАртаньян, милорд.
- Извините, сударь, но я узнал только ваше имя, не более.
- Что это значит?
- Это значит, что я вас не знаю.
- Я счастливее вас, сударь, - сказал ДаАртаньян. - Я имел честь знать ваше семейство и особенно покойного герцога Бекингэма, вашего знаменитого отца.
- Моего отца!.. Да, я начинаю припоминать... Вас зовут шевалье ДаАртаньян?
ДаАртаньян поклонился.
- Может быть, вы один из тех французов, которые тайно сносились с моим отцом?
- Да, милорд, один из тех французов.
- Позвольте сказать вам, сударь: странно, что отец мой до самой смерти не слыхал больше о вас.
- Это правда, но он слышал обо мне в минуту смерти. Я передал ему через камердинера королевы Анны Австрийской предупреждение о грозившей ему опасности; к несчастью, предупреждение явилось слишком поздно.
- Все равно, - кивнул Бекингэм, - теперь я понимаю. Вы хотели оказать услугу отцу и потому ищете покровительства сына.
- Во-первых, милорд, я не ищу ничьего покровительства, - отвечал ДаАртаньян флегматично. - Его величество король Карл Второй, которому я имел счастье оказать некоторые услуги, - надо вам сказать, что услуги королям - главное занятие всей моей жизни, - король Карл Второй, которому угодно быть ко мне милостивым, пожелал, чтобы я представился сестре его, принцессе Генриетте, так как впоследствии я могу быть ей полезен. Король знал, что вы теперь при ее высочестве, к послал меня к вам вместе с Парри. Вот и все. Я у вас ровно ничего не прошу, и если вам не угодно представить меня принцессе, то я, к моему прискорбию, обойдусь без вас и осмелюсь представиться сам.