- Кроме вашего семейства, вы никого мне не поручаете? - спросил король.
За пологом кровати послышался шорох.
Мазарини понял.
- Да, да, - сказал он, - я хочу рекомендовать вашему величеству одного человека, умного, честного, очень искусного...
- Как его зовут?
- Вы почти не знаете его имени. Это господин Кольбер, управляющий моими делами. Испытайте его, - убежденно продолжал Мазарини, - все его предсказания оправдываются. У него верный взгляд, он ни разу не ошибся ни в оценке событий, ни в людях, что еще более удивительно. Я многим обязан вашему величеству, но думаю, что отблагодарю вас, если оставлю вам господина Кольбера.
- Хорошо, - сказал Людовик XIV рассеянно; он вовсе не знал имени Кольбера и принимал воодушевленные слова кардинала за бред умирающего.
Мазарини упал на подушки.
- А теперь прощайте, ваше величество... Прощайте! - прошептал Мазарини. - Я устал, я должен еще совершить" трудный путь, прежде чем я предстану перед новым своим властелином. Прощайте, ваше величество.
Молодой король, чувствуя, что на глаза навертываются слезы, наклонился к кардиналу, который уже казался трупом, а затем поспешно вышел.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ КОЛЬБЕРА
Ночь прошла в томлении для умирающего и для короля: умирающий ждал избавления, король - свободы.
Людовик не ложился. Через час после того, как король вышел из спальни кардинала, он узнал, что умирающий, почувствовав себя лучше, приказал себя одеть, нарумянить и причесать и пожелал принять послов. Подобно Августу, кардинал считал мир огромным театром и намеревался сыграть как следует последний акт своей комедии.
Анна Австрийская не появлялась больше у кардинала, ей нечего было делать у него. Предлогом ее отсутствия были соображения приличия. Впрочем, кардинал не осведомлялся о ней: он хорошо запомнил совет, данный королевой сыну.
Около полуночи, когда румяна еще не сошли со щек Мазарини, у него началась агония. Он снова перечитал завещание. Оно вполне выражало его желания. Боясь, чтобы чья-либо корыстная воля, пользуясь его слабостью, не заставила его что-нибудь изменить в завещании, он приказал Кольберу, который прохаживался по коридору перед спальней умирающего, как самый бдительный часовой, никого не впускать к нему.
Король, запершись у себя, каждый час посылал кормилицу в покои Мазарини с приказанием доставлять ему самые точные сведения о состоянии кардинала. Узнав, что Мазарини дозволил одеть, причесать и убрать себя, принял послов, Людовик понял, что для кардинала началась отходная молитва.
В час пополуночи Гено испробовал последнее средство, считавшееся сильнодействующим. В те времена воображали, что против смерти есть еще какие-то тайные снадобья.
Мазарини, приняв это средство, успокоился минут на десять. Он сейчас же распорядился пустить слух, что произошел счастливый перелом болезни. Когда король узнал эту новость, холодный пот выступил у него на лбу. Он уже видел зарю свободы, рабство показалось ему теперь еще более невыносимым. Но следующее известие совершенно меняло картину: кардинал едва дышал и с трудом следил за молитвами, которые читал у его изголовья аббат из церкви св. Николая.
Король в сильном волнении начал ходить по комнате и на ходу просматривал бумаги, вынутые им из шкатулки, ключ от которой хранился только у него.
Кормилица вернулась в третий раз и сообщила, что Мазарини сказал каламбур и приказал покрыть лаком принадлежащую ему "Флору" Тициана.
Наконец, часа в два утра, король не мог преодолеть усталости: он не спал уже целые сутки. Сон, непобедимый в молодости, овладел им. Однако король не лег в постель: он заснул в кресле. Часа в четыре вошла кормилица и разбудила его.
- Ну? - спросил король.
- Ваше величество, - прошептала кормилица, соболезнующе сложив руки. - Он умер!
Король быстро вскочил, словно его подбросила стальная пружина.
- Так ли это?
- Так.
- Кто сказал тебе?
- Господин Кольбер.
- А он знает это наверное?
- Он вышел из спальни и сказал, что сам прикладывал зеркало к губам кардинала.
- А, хорошо! - вырвалось у короля. - Но где же Кольбер?
- Он только что покинул спальню кардинала.
- И куда направился?
- Следом за мной.
- Так что он...
- Здесь, ваше величество, ожидает у ваших дверей, если вам угодно будет принять его.
Людовик подбежал к двери, сам отворил ее и увидел в коридоре Кольбера, неподвижно стоявшего в ожидании. При виде этой статуи в черном король вздрогнул, затем сделал знак Кольберу следовать за ним.
- Что вы пришли сообщить мне, сударь? - спросил Людовик, смущенный тем, что догадались о его сокровенных мыслях, которые он не мог утаить.
- Господин кардинал скончался, ваше величество, и я принес вам его последнее прости.
Король задумался. Он внимательно смотрел на Кольбера, вспоминая слова кардинала.
- Вы были верным слугой его высокопреосвященства, о чем он сам мне говорил.
- Да, ваше величество.
- Вы посвящены в некоторые его тайны?
- Во все.
- Мне дороги друзья и слуги покойного кардинала, я позабочусь о том, чтобы вы были приняты ко мне на службу.
Кольбер наклонился.
- Вы, кажется, финансист?
- Да, ваше величество.
- Непосредственно моему дому вы, помнится, никогда не служили?
- Извините, ваше величество, я имел счастье подать господину кардиналу мысль об экономии, которая приносит казне вашего величества триста тысяч франков ежегодно.
- Какая же это экономия, сударь? - спросил Людовик XIV.
- Ваше величество изволите знать, что рота швейцарцев носит серебряное кружево на концах лент?
- Знаю.
- Я предложил пришивать к лентам кружево из фальшивого серебра; этого никто не может заметить, а на сто тысяч экю можно прокормить в течение шести месяцев полк и купить десять тысяч хороших мушкетов или построить корабль с десятью пушками.
- Правда, - заметил Людовик XIV, еще внимательнее всматриваясь в Кольбера. - По-моему, экономия очень уместная; смешно подумать, что солдаты носили такое же кружево, как вельможи.