Кольбер поклонился и вышел.
- Тринадцать миллионов! - воскликнул король, оставшись один. - Невероятно!
Потом он опустил голову на руки и как будто задремал.
Но через минуту король поднял голову, встал и, распахнув окно, подставил горевшее лицо свежему утреннему ветру, пропитанному благоуханием деревьев и цветов. Сияющая заря занималась на горизонте. Первые лучи солнца осветили молодого короля.
- Эта заря - заря моего царствования, - прошептал Людовик XIV. - Не предзнаменование ли посылает мне всевышний?..
II
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЦАРСТВОВАНИЯ ЛЮДОВИКА ЧЕТЫРНАДЦАТОГО
Утром во дворце все узнали о смерти кардинала, затем новость распространилась по городу.
Министры - Фуке, Лион и Летелье - собрались в зале заседаний на совет. Король тотчас позвал их.
- Господа, - сказал он, - при жизни кардинала я позволял ему управлять моими делами; теперь я намереваюсь сам заниматься ими. Вы будете давать мне советы, когда я попрошу их у вас. Можете идти!
Министры переглянулись с изумлением, едва скрыв улыбку: они знали, что Людовик XIV, воспитанный в полном неведении, что такое управлять государством, из самолюбия берет на себя совершенно непосильное бремя.
Фуке простился с товарищами на лестнице и сказал им:
- Нам же лучше, господа, - меньше забот.
И он весело сел в карету.
Остальные, слегка обеспокоенные таким оборотом дела, вернулись в Париж.
В десять часов король прошел к матери и имел с нею тайное совещание; потом, пообедав, сел в закрытую карету и поехал прямо в Лувр. Тут он принял множество придворных и с удовольствием отметил общее смущение и любопытство.
Вечером он приказал запереть все входы в Лувр, кроме входа с набережной. Тут он поставил караул из двухсот швейцарцев, которые ни слова не знали по-французски; им приказано было пропустить только сундуки и никого не выпускать.
Ровно в одиннадцать под сводами послышался тяжелый стук повозки, потом - другой, наконец - третьей. Затем раздался гул захлопнувшейся решетки. Вскоре кто-то поцарапался в дверь королевского кабинета.
Король сам отпер дверь и увидел Кольбера, сказавшего только:
- Деньги в погребе вашего величества.
Людовик спустился в подземелье, ключ от которого еще утром передал Кольберу, и осмотрел бочонки с золотом и серебром, перенесенные туда людьми, преданными Кольберу. После этого Людовик вернулся в кабинет в сопровождении Кольбера. Последний был так же холоден, ни малейший проблеск удовлетворения не нарушал его невозмутимого равнодушия.
- Сударь, - сказал король, - какой награды желаете вы за такую преданность и честность?
- Никакой, ваше величество.
- Как, никакой? Вы не желаете даже получить должность?
- Если ваше величество и не дадите мне должности, я все равно буду служить вам. Я буду лучшим слугой короля.
- Вы будете интендантом финансов.
- Но ведь уже есть суперинтендант, и он самое могущественное лицо в королевстве.
- О, - воскликнул Людовик, покраснев, - вы так думаете?
- Он раздавит меня в одну неделю, государь. Ваше величество поручает мне контроль, для которого надо иметь силу; а что значит интендант рядом с суперинтендантом?
- Вы хотите иметь поддержку... Значит, вы не полагаетесь на меня?
- Я уже имел честь сказать вашему величеству, что при кардинале Мазарини господин Фуке был вторым лицом в королевстве; теперь Мазарини умер, и господин Фуке стал первым.
- Сударь, сегодня вы можете говорить мне все, что хотите; но не забывайте, что завтра я этого уже не потерплю.
- Значит, я не буду нужен вашему величеству?
- Вы уже и теперь не нужны, потому что боитесь служить мне.
- Я боюсь только того, что мне помешают служить вам.
- Так чего же вы хотите?
- Прошу ваше величество назначить мне помощников по интендантству.
- Но тогда должность потеряет значение.
- Зато станет безопасной.
- Выбирайте.
- Я прошу Бретейля, Марена и Эрвара.
- Завтра они будут назначены.
- Благодарю вас, государь!
- И это все, о чем вы просите?
- Осмелюсь еще просить...
- Чего?
- Позвольте мне созвать судебную палату.
- Зачем?
- Для суда над чиновниками, которые за последние десять лет позволяли себе злоупотребления.
- Но... что же с ними сделают?
- Троих повесят; остальные во всем сознаются.
- Но я не могу начинать моего царствования с казней, господин Кольбер.
- Лучше начать, чем кончить казнями, ваше величество.
Король не ответил.
- Ваше величество согласны со мною? - спросил Кольбер.
- Я подумаю.
- Тогда будет уже поздно.
- Почему?
- Потому что, если эти люди будут предупреждены, они окажутся гораздо сильнее нас.
- Созовите судебную палату.
- Не замедлю.
- Теперь все?
- Нет, государь; еще одно важное обстоятельство...
Какие права присвоит ваше величество этому интендантству?
- Но... я не знаю... есть же обычные...
- Ваше величество, мне нужно иметь право читать переписку с Англией.
- Это невозможно. Английские депеши распечатываются в совете, так было и при кардинале.
- Мне казалось, ваше величество объявили сегодня утром, что совета больше не будет.
- Да, объявил.
- В таком случае пусть ваше величество читает лично письма, получаемые из Англии. Я убедительно прошу об этом.
- Хорошо, вы будете получать их и докладывать мне.
- Позвольте еще спросить ваше величество: что же делать мне по финансовой части?
- Все, чего не сделает господин Фуке.
- Это я и хотел знать. Благодарю, ваше величество, я ухожу успокоенный.
С этими словами он вышел, провожаемый взором Людовика.
Не успел Кольбер отойти и на сто шагов от Лувра, как прибыл курьер из Англии. Король поспешно распечатал пакет и увидел письмо от короля Карла II.
Вот что английский монарх писал своему царственному брату:
"Ваше величество, без сомнения, встревожены болезнью кардинала Мазарини; но самая опасность ее может быть вам только полезна. Доктор осудил кардинала на смерть.
Благодарю ваше величество за благоприятный ответ на мое предложение о сестре моей, леди Генриетте Стюарт; через неделю принцесса выедет в Париж со своею свитою.
Меня трогает ваше родственное расположение, и я рад, что с еще большим правом могу теперь назвать вас братом. Особенно рад случаю доказать вашему величеству, насколько я внимателен ко всему, что представляет важность для вас. Вы тайно укрепляете Бель-Иль. Напрасно. Никогда между нами не будет войны. Меры, принимаемые вами, не беспокоят, а печалят меня... Вы тратите миллионы безо всякой пользы; скажите об этом своим министрам и поверьте, что моя полиция имеет самые точные сведения. Оказывайте мне, брат мой, подобные же услуги, когда представится случай".