Он протянул руку к куску металла.
— Простите, вот интересная штука; можно посмотреть?
— Конечно, — ответил поэт, — но сколько вы ни будете рассматривать, вы все равно не поймете, для чего он предназначен, пока я не скажу.
Д’Артаньян заметил некоторое колебание в тоне поэта и поспешность, с какой он хотел спрятать обратно в карман кусок металла.
Он, по обыкновению, насторожился. Впрочем, несмотря на уверения Жюпене, он сразу же понял, что это такое.
— Вы догадываетесь, что это? — продолжал поэт.
— Нет, — ответил д’Артаньян, — право, не знаю.
— Так знайте, сударь, — сказал Жюпене, — этот кусок металла — буква типографского шрифта.
— Да что вы!
— Прописная буква…
— Скажите пожалуйста, — вскричал д’Артаньян, широко раскрыв глаза.
— Да, сударь, это Ж, начальная буква моего имени.
— Знаете, мне хочется сказать вам…
— Что?
— Нет, не стоит… Я хотел сказать глупость.
— Но почему же? — ответил Жюпене покровительственным тоном.
— Видите ли, я никак не могу понять, как из таких букв можно составить слово.
— Это вас интересует?
— Ужасно.
— Так вот, смотрите, сейчас я покажу вам эту штуку. Погодите минуту… Теперь смотрите внимательно.
Д’Артаньян с величайшим вниманием наблюдал, как Жюпене вытащил из кармана семь-восемь литер, но несколько меньшего размера.
— Ого-го! — воскликнул д’Артаньян.
— Что такое?
— Да у вас в кармане целая типография! Черт возьми! Это в самом деле любопытно.
— Не правда ли?
— Сколько узнаешь интересного, путешествуя!
— За ваше здоровье! — произнес обрадованный Жюпене.
— И за ваше здоровье, черт побери! Впрочем, этот отвратительный сидр недостоин человека, привыкшего утолять жажду из источника Иппокрены. Ведь так, кажется, называете вы, поэты, источник вашего вдохновения?
— Да, сударь, наш источник называется именно так. Название это греческое и состоит из двух слов: первое hippos, что означает лошадь… и…
— Сударь, — перебил его д’Артаньян, — я угощу вас напитком, название которого происходит от одного французского слова, что не делает его хуже… от слова виноград. От этого сидра меня тошнит. Позвольте-ка мне справиться у трактирщика, не найдется ли у него в погребке несколько хороших бутылок божансийского вина.
На зов д’Артаньяна тотчас же явился трактирщик.
— Сударь, — прервал собеседника поэт, — я боюсь, что у нас не будет времени распить вино, так как я должен воспользоваться приливом, чтобы сесть на барку.
— На какую барку? — спросил д’Артаньян.
— На барку, отправляющуюся в Бель-Иль.
"В Бель-Иль, хорошо", — подумал мушкетер.
— О, вам нечего спешить, — заметил трактирщик, раскупоривая бутылку, — барка отходит только через час.
— Кто же предупредит меня? — спросил поэт.
— Ваш сосед по комнате, — ответил хозяин гостиницы.
— Но я почти не знаю его…
— Как только вы услышите, что он уходит, значит, и вам время ехать.
— Он тоже едет в Бель-Иль?
— Да.
— Этот господин со слугою, вероятно, какой-нибудь дворянин? — спросил д’Артаньян.
— Право, не могу вам сказать.
— Неужели вы его не знаете?
— Знаю только, что он пьет то же вино, что и вы.
— Черт побери, вот какая честь для нас, — сказал д’Артаньян, наливая вино собеседнику, когда трактирщик ушел.
— Значит, вы никогда не видели как печатают книги? — сказал поэт, возвращаясь к своей излюбленной теме.
— Никогда.
— Так вот: берутся буквы, составляющие слово…
И он с необыкновенной быстротой и ловкостью подобрал буквы.
— Хорошо, — сказал д’Артаньян, — но как сделать, чтобы буквы держались вместе? — И он налил второй стакан вина своему собеседнику.
Жюпене усмехнулся с видом превосходства и вытащил из кармана металлическую линейку, на которой начал устанавливать буквы, придерживая их большим пальцем левой руки.
— А как называется эта железная линеечка? — спросил д’Артаньян. — Наверное, она имеет свое название?
— Она называется наборной линейкой, — сказал Жюпене, — с помощью ее составляются строки.
— Ну, вот и выходит по-моему: у вас в кармане целая печатня, — сказал д’Артаньян, смеясь таким простодушным смехом, что поэт окончательно попался на удочку.