— Потому, что ты ее истратишь, — говорил ему Рауль.
— Не все ли ему равно? Раз мне суждено от этого умереть, я умру. Тогда мне уже ничего не будет нужно.
— Но зачем умирать? — спросил Рауль.
— Я не хочу, чтобы англичанин превзошел меня в изяществе.
— Дорогой граф, — сказал тогда Маникан, — изящество— вещь не дорогая, а только труднодостижимая.
— Да, но все труднодостижимое стоит дорого, у меня же всего шестьдесят тысяч ливров.
— Право, — заметил де Вард, — какой ты странный! Трать столько же, сколько Бекингем; тебе не хватает только девятисот сорока тысяч ливров.
— Но где же их достать?
— Делай долги.
— Они у меня уже есть.
— Тем более.
Этот совет оказал свое действие, и де Гиш пустился на сумасбродства, между тем как Бекингем тратил лишь наличные.
Слухи о такой расточительности радовали всех парижских торговцев; и о домах Бекингема и Граммона рассказывали всякие чудеса.
Тем временем принцесса отдыхала, а Бражелон писал письма де Лавальер.
Были отправлены уже четыре письма, но ни на одно он еще не получил ответа. В утро свадебной церемонии, которая должна была состояться в церкви Пале-Рояля, Рауль сидел, заканчивая свой туалет, когда его лакей доложил:
— Господин де Маликорн.
"Что нужно от меня этому Маликорну?" — подумал Рауль.
— Пусть подождет, — сказал он.
— Господин де Маликорн приехал из Блуа, — прибавил лакей.
— А, пригласите его войти! — воскликнул Рауль.
Вошел сияющий, как звезда, Маликорн, с великолепной шпагой.
Он любезно поклонился виконту:
— Господин де Бражелон, я привез вам тысячу приветов от одной дамы.
Рауль покраснел:
— От дамы, из Блуа? — спросил он.
— Да, виконт, от мадемуазель де Монтале.
— А, благодарю, господин Маликорн; теперь я вас узнал, — сказал Рауль. — Что же угодно мадемуазель де Монтале?
Маликорн вынул из кармана четыре письма и подал их Раулю.
— Мои письма! Возможно ли? — произнес Рауль, побледнев. — Мои письма, и нераспечатанные!
— Виконт, эти письма не застали в Блуа той особы, которой были адресованы. Вам их возвращают.
— Луиза де Лавальер уехала из Блуа? — вскричал Рауль.
— Да, неделю тому назад.
— Где же она сейчас?
— Вероятно, в Париже, сударь.
— Но как узнали, что эти письма от меня?
— Ора де Монтале узнала ваш почерк и вашу печать, — объяснил Маликорн.
Рауль смущенно улыбнулся.
— Со стороны мадемуазель де Монтале это очень любезно, — сказал он, — она по-прежнему добра и очаровательна.
— Да, сударь.
— Жаль, что она не дала мне точных сведений о мадемуазель де Лавальер. Трудно ее отыскать в этом огромном Париже.
Маликорн вынул из кармана еще один конверт.
— Может быть, — предположил он, — это письмо скажет вам то, что вы желаете узнать.
Рауль быстро сломал печать и увидел почерк Монтале. Вот что было написано на листке:
"Париж, Пале-Рояль. День брачного благословения".
— Что это значит? — спросил Рауль Маликорна. — Вы знаете?
— Да, виконт.
— Ради Бога, объясните мне…
— Не могу, виконт. Ора де Монтале запретила мне говорить.
Рауль посмотрел на этого странного человека и ничего не сказал.
— По крайней мере, — сказал он, — хоть намекните: ждет меня радость или огорчение?
— Вы скоро узнаете.
— Вы строго храните тайны.
— Виконт, прошу вас о любезности.
— В обмен на ту, которой вы мне не оказываете?
— Вот именно.
— Говорите.
— Мне очень хочется видеть свадебную церемонию, а у меня нет входного билета, хотя я сделал все, чтобы его получить. Вы могли бы провести меня?
— Конечно.
— Пожалуйста, сделайте это, умоляю вас.
— Охотно, вы пройдете со мной.
— Виконт, я ваш покорный слуга.
— Но почему вы не обратились к своему другу Маникану?
— Сегодня утром, присутствуя при его туалете, я опрокинул баночку с лаком на его новый костюм, и он бросился на меня со шпагой так яростно, что я едва спасся. Вот почему я не стал просить у него билет. Он бы меня убил.
— Конечно, — сказал Рауль. — Я знаю, что Маникан способен убить человека, имевшего несчастье совершить подобное преступление; но я исправлю беду: сейчас застегну плащ и буду готов служить вам провожатым.
XLI