Обозреватель "ЧП".
— Что ты думаешь о погибшем Цое?
— Мне очень нравятся его ранние песни. Особенно "Алюминиевые огурцы" и "Я посадил дерево" — мне эта песня просто ужасно нравится.
А последнее время — ну как бы плохо отзываться о мертвых… Но у меня такое ощущение, что это, с одной стороны, трагично, с другой, комично, когда советский человек оказывается в ситуации известного человека или звезды, и начинает из себя играть такого американина. То есть, начинает иметь имидж — то, как он должен себя вести. Вот это, с оной стороны, печально, а с другой стороны, в некотором роде, комично…
…например, в Питере я прожил прошлый год, посмотрел, что у них в рок-клубе творится. Это просто хуйня какая-то! Это даже не комично, это уже карибская действительность.
В результате, когда я узнал о гибели Цоя — у меня, с одной стороны, какие-то грустные были, конечно, мысли, причем грустные по поводу старых дел, старых песен, которые, в общем-то, уже давно закончились. А с другой стороны — неожиданно циничное отношение ко всему этому. То есть, это умер как бы некий символ, символ такого попса московского, ленинградского.
Я лично лицезрел, как в Москве огромные толпы народа, человек по 500, ходят по улице с рамками черными, со свечками в руках, со знаменами — это, как я не знаю… В этом всем… Это даже и не страшно, и не горько, и не смешно, и не грустно. Это как-то, ну я не знаю, даже как. Мне просто было крайне не по себе, когда я все это видел…
Автомобильный прибой выносил к тротуару "кабриолеты" с гостями. Одиноко и как-то неуютно чувствовал себя старенький форд Градского в компании новеньких "порше" и "крайслеров". Холеные "папики", декольтированные, в бриллиантах "мочалки" пришли создавать подобие искренности на презентации последнего альбома Виктора Цоя и группы КИНО. Не верится мне, что Цой был близок им, просто "сейшн", если это вообще можно назвать этим словом, был из разряда престижных. Пришли они, чтобы еще раз почувствовать свою значимость, ведь входной билет стоил 150 рублей. А как же быть с теми, кто живет этой музыкой, но у кого нет возможности купить себе билет? Таких в тот вечер было около трех тысяч, они ставили свечи в бумажных пакетах, спасая огонь от январского ветра, пели песни Цоя, их посменно разгоняла милиция.
В большом зале МДМ шел фильм об историческом выступлении КИНО 24 июня 1990 года, когда был зажжен олимпийский огонь, тогда же восторженные зрители вынесли машину, на которой пытались увезти Цоя от его поклонников.
Во время презентации с киноэкрана смотрел Цой. Фотографии, которые уже известны всем его поклонникам, а также фотографии, которые разрешили использовать родственники.
На коктейле за соседним столиком стояли Дима Варшавский и ветеран советского рока Юрий Шевчук. Затем, как означенная в пригласительных билетах, была бал-дискотека, такая же ненужная в данном случае, как метро в Орле.
Шел снег. Весь вечер под открытым московским небом звучали песни Цоя. За 28 лет он успел написать их более трехсот.
Почему-то только в трагические моменты мы чувствуем жизнь глубоко и правильно…
Орел. Спецвыпуск. 1991 г.
ОСНОВНЫЕ КОНЦЕРТЫ ГРУППЫ КИНО 1979–1990 гг
1. Палата № 6. Макс Пашков, Цой — бас, подпевки. Лето 1979.
2. АУ. Запись "На Москву" (Дураки и гастроли). Песня Цоя — "Вася". Осень-зима 1980.
3. АУ в Москве у Рошаля. Цой поет "Васю". Зима 1980.
4. АУ и Рыженко в Москве у Е.Харитонова. 1980.
5. АУ в Москве. В подвале подросткового клуба. 1980.
6. Цой и Рыба в Крыму. П-к Морское. Лето 1981.
7. Цой и Рыба. Демо-запись. Перед вступлением в рок-клуб. 1981.
8. АУ в Питере. Ресторан "Трюм". День рождения Тропилло. Цой играет на бас-гитаре у АУ. Весна 1981.
9. Цой в Питере у Миши Дубова для Троицкого поет песню " Мои Друзья". 1981.
10. АУ в Питере. Кафе. Цой поет "Мои друзья". Весна 1981.
11. Гарин и Гиперболоиды. Прослушивание в рок-клубе. Осень 1981.
12. Репетиция в Москве у Рыженко. Площадь трех вокзалов. 30 декабря 1981.
13. Цой и Рыба (+Пиночет) в Москве у Рыженко. Площадь трех вокзалов. С 31 декабря 1981 на 1 января 1982.