В 1867 г. Гюго отвечает на призыв критских патриотов, протестуя против угнетения турками критского народа. В 1868 г. он с энтузиазмом приветствует революцию, вспыхнувшую в Испании. В 1869 г. председательствует на втором международном съезде «Друзей мира» в Лозанне, где он провозглашает, что «республика и социализм — это одно и то же», и приветствует «будущую революцию». В 1870 г., выступив в защиту патриотов Кубы, Гюго произнес знаменательные слова о том, что «ни одна нация не имеет права накладывать свою руку на другую нацию… Никакой народ не вправе владеть другим народом, так же как никакой человек не вправе владеть другим человеком»[50].
Долгий период изгнания оказался для Гюго необычайно плодотворным. По вдохновению, плодовитости и творческой мощи Гюго этих лет не без основания сравнивали с Бетховеном и Вагнером. В особенности это касается поэзии. С тех пор как он покинул Францию, им были написаны сотни страниц «Возмездия», закончен двухтомный сборник «Созерцаний», создано множество стихов, вошедших впоследствии в сборники «Четыре вихря духа», «Песни улиц и лесов», «Вся лира» и еще тысячи других, которые составят трехтомную «Легенду веков». Жан Руссело рассказывает, что Гюго сочинял, находясь в движении, повторяя вслух отдельные стихи и рифмы; писал он, стоя у конторки, скрипучим гусиным пером, разбрасывая по всей комнате бледно-голубые или светло-желтые листки бумаги, «словно бог, который устремляет свои молнии, не заботясь о том, куда они упадут»[51].
В сентябре 1852 г. Беранже писал Гюго: «Вы, мой дорогой поэт, Вы в новой фазе поэтического вдохновения. О, мой друг на берегу океана, глядя на Францию, пойте, пойте еще!»[52]
После публикации «Возмездия» Гюго возобновляет старый замысел создания лирического сборника, который еще в 30-е годы он хотел назвать «Созерцания Олимпио». В окончательной редакции сборник, увидевший свет в 1856 г., называется просто «Созерцания» и включает в себя два тома, первому из которых автор дает подзаголовок «Некогда» (1831–1843), а второму «Ныне» (1843–1856).
В отличие от «Возмездия», созданного как бы на одном дыхании и на едином пафосе гнева и возмущения, «Созерцания» составлены из поэм и стихотворений, которые рождались на протяжении двадцати пяти лет жизни поэта. Сборник отличается поэтому поразительным многообразием мыслей, чувств и переживаний и считается самым полным и значительным из лирических произведений Гюго. «Книга эта… медленно зрела и росла в сознании автора. Сама жизнь вложила ее в сердце писателя, куда капля по капле просачивалось все им пережитое и выстраданное… Это, в сущности, все впечатления, все воспоминания, все события, все смутные призраки, радостные или скорбные, что хранятся в памяти… Книга начинается с улыбки, продолжается рыданием и кончается трубным гласом Страшного суда» (12, 281), — пишет Гюго во введении к «Созерцаниям» (1856).
Книга «Созерцаний», обращенная, таким образом, к переживаниям и воспоминаниям поэта, является его подлинной духовной биографией 30–50-х годов (хотя, в известной степени, восстановленной позже, так как Гюго часто ставил произвольные даты под стихотворениями сборника).
Первые стихотворения «Созерцаний», написанные поэтом задолго до изгнания, не отличаются по своему поэтическому мироощущению от его лирических сборников 30-х годов. Это все тот же живой и красочный мир, полный живописных пейзажей, цветов и птиц. К стихотворениям, которые полны улыбки, как Гюго говорит в предисловии, относится прежде всего шутливая «Старая песня о молодых днях» (Париж, июнь 1831 г.), где рассказывается о шестнадцатилетнем поэте, который гуляет вдвоем с прелестной Розой и не слышит ни голосов леса, ни соловьев, ни журчащих ручьев, и не видит ни белых рук, ни огня, ни очарования девушки.
50
См.