К концу 1860-х годов на смену балаганам пришли театры и мюзик-холлы. В Лондоне работали 33 театра, где в основном показывали комедии и мелодрамы, некоторые из них славились тем, что «в пантомимах участвовали полуодетые леди».[632] В театре «Гаррик», находившемся поблизости от полицейского участка Уайтчепел, попасть в партер можно было за пенни, а билет в ложу стоил всего 2–3 пенса. В идущих здесь постановках «добродетель всегда вознаграждалась», и происходило это, разумеется, не в таком вульгарном варианте, как в дешевых балаганах.[633] В «Ройял Виктория-холл» на Ватерлоо-роуд (ныне «Олд-Вик»), где зал вмещал 1200 зрителей, ставили мелодрамы для простого народа, а иногда давали представления типа «балов-маскарадов» для «низшего класса, девиц, швей, служанок и им подобных».[634] Место на галерке стоило всего лишь 4 пенса, и когда показывали пьесу «с впечатляющим убийством», толпа перед театром начинала собираться за несколько часов до его открытия.
«Астлис-амфитеатр» в Ламбете давал эффектные представления с цирковыми наездниками, дрессированными лошадями, а порой и слонами. Здесь была круглая цирковая арена и авансцена. Театр «Друри-Лейн» (сохранившийся и поныне) ставил на Рождество пантомимы. «Не произносилось ни слова. В партере и на галерке часто вспыхивали драки. Сверху в партер градом летела кожура от апельсинов».[635] Не было ничего удивительного в том, чтобы повстречать Манби в театре «Хеймаркет», где он ждал в толпе у дверей галерки… чтобы усесться среди «оборванцев» и [вместе с Ханной, своей любовницей-простолюдинкой] распивать в антрактах прямо из бутылки.[636] Здесь же в 1860 году в ложе у самой сцены были замечены «две неброские леди в черном в сопровождении графа Фландрского, состоящего в родстве с королевской четой через короля Бельгии. С ними была королева, полускрытая портьерой, которая от души смеялась над фарсом», по всей очевидности, казавшимся ей забавным. Она, видимо, вполне нормально воспринимала «стражу из гренадеров в красных мундирах и медвежьих шапках, маршировавшую со сверкающими штыками взад-вперед перед зданием… Говорят, что вскоре после завершения строительства театра, такой караул требовался в особых случаях… Распоряжений об отмене караула не поступало, поэтому с того времени часовые так и остаются здесь».[637]
Спектакли продолжались долго. «В большинстве театров занавес поднимали в 19 или 19.30. Начинали с одноактного фарса или оперетты, за которым где-то часов в 8 вечера показывали основное представление. Если оно не было очень длинным, то играли второй фарс. Обычно в театре имелся буфет».[638] Когда в театре «Лицеум» выступала известная звезда мюзик-холла мадам Вестрис, публику пустили в театр в 18.30, представление началось в 19 часов, и было обещано, «что закончится оно не ранее 23.30». Места в бельэтаже стоили 5 шиллингов, в ложах — 4, в партере — 2, а на галерке 1 шиллинг.[639] Я не нашла упоминаний о том, что является бедствием современных театров, а именно, о большой очереди в антрактах в дамский туалет.
Существовали мюзик-холлы, где за 6 пенсов вы могли пить и курить, глядя на акробатов, слушая отрывки из опер либо чернокожих исполнителей негритянских песен, на которых была мода.[640] В 1804 году в театре «Сэдлерс-Уэллс» огромный резервуар под сценой длиной 90 футов заполнялся водой с Нью-Ривер-Хед. В 1823 году здесь появились механизмы, позволявшие быстро поднимать сцену и декорации к потолку, что давало возможность без перерыва показывать «водные представления».[641] Те, кто хотел выразить свои артистические склонности, могли посещать «Альберт-салун» на Тотхил-стрит, к востоку от станции Виктории, где не было заранее составленной программы, а потому публика могла заказывать свои любимые номера — нечто вроде современного караоке. Существовали и богемные места, такие как «Грот гармонии», известный также как «Эванс», в Ковент-Гардене — «погребок, где распевали непристойные песенки, там собирались члены парламента, университетская профессура и светские щеголи с Роттен-Роу [в Гайд-парке], чтобы насладиться обстановкой распущенности. Скабрезности вызывали взрывы хохота, головы выпивших лишнее представителей знатных семейств стукались об столы с пустыми стаканами, нестройный хор голосов, используя жаргонные словечки, требовал налить еще».[642] Судьи и присяжные более других отличались вульгарностью.
632
Ibid. Чтобы получить представление о викторианском мюзик-холле, стоит наведаться в «Хакни Эмпайр».
635
S. M. Ellis (ed. and annot.),
639
Из неопубликованного дневника: W. S. Bell, Museum of London accession No. 52.25, цит. по кн.: Heather Creaton,
641
Robert Ward,