Цена за стоячее место была 1 шиллинг, а за сидячее — 2 шиллинга 6 пенсов.[648]
Побывавший здесь в 1862 году Манби видел одну гимнастку, которой было лет 10, в коротких штанишках и лифчике. Репутация «Альгамбры» как пристанища проституции привлекла внимание парламента. Высказывалось недоумение, что многие уважаемые члены палат частенько наведываются в данное заведение. Была назначена специальная комиссия, которая удовольствовалась заверением владельца, директора Стрейнджа, что только 3 процента публики — проститутки. (Предположим, заполненный театр вмещает 4000 зрителей; три процента, о которых говорил Стрейндж, это 120 проституток. Как он исчислял эту цифру? Его утверждение не кажется убедительным.)
Высшие классы — за исключением Виктории, хотя я сомневаюсь, что она часто бывала в «Хай-маркете», — театров, как правило, не посещали, они любили бывать в опере. В Лондоне имелось три главных оперных театра. В период с 1840 по 1870 годы театр «Ковент-Гарден» показал не менее восемнадцати оперных премьер, в том числе «Бенвенуто Челлини» Берлиоза, которой в 1841 году дирижировал сам композитор. «Театр Ее Величества» на улице Хеймаркет (ныне он занимает только часть здания, а в другой располагается «Нью-Зеланд-хаус») по размерам не уступал миланскому «Ла Скала». В 1840–1870 годах здесь прошли пятнадцать оперных премьер, включая несколько опер Верди. В 1847 году на его сцене состоялся лондонский дебют «шведского соловья» Дженни Линд в «Роберте-Дьяволе» Мейербера, а в 1865 году премьера оперетты Оффенбаха «Орфей в аду». «Большинство двухместных лож бенуара стоило примерно 7000 или 8000 фунтов. Ложа в бельэтаже — 4000 фунтов».[649] Столь значительные затраты приводили к тому, что владельцы лож предоставляли их во временное пользование другим лицам, но даже при этом посещение оперы оказывалось дорогостоящим увлечением.
В музыкальном театре «Ройял» (официальное название лондонского театра «Друри-Лейн»), занимавшем третье место, прошло десять премьер. В рассматриваемый нами период, а именно в 1870 году, здесь была показана опера Вагнера «Летучий Голландец». Время от времени оперы ставились и в других театрах. В 1857 году в театре «Лицеум» (который постоянно находился под угрозой закрытия, но сохранился и поныне на Веллингтон-стрит, вблизи театра «Олдуич») была показана опера Обера «Фра-Дьяволо», а в 1869 «Орфея в аду» поставили в театре «Сент-Джеймс» на Кинг-стрит (на этом месте теперь находится офисный комплекс).[650]
Для любителей музыки в Лондоне было раздолье. По воскресеньям стоило послушать детский хор приюта Фаундлинг близ «Грейз-инн».[651] «Псалмы звучали в исполнении более 1000 детей… Прихожане были одеты по последней моде».[652] Регулярно проходили концерты в Ганновер-сквер-румс. В 1855 году цена за билет на один из концертов составила 130 фунтов, а весь сбор был направлен «больным и раненым в Скутари» (госпиталь Флоренс Найтингейл в Крымскую войну). В лондонский сезон каждую пятницу в Эксетер-холле на улице Стрэнд звучали оратории в исполнении 500 членов Общества духовной музыки. То было «величайшее наслаждение, способное порадовать любителя хорошей музыки».[653] Гектор Берлиоз, приехавший в Лондон в качестве члена жюри на Всемирной выставке, был поражен «большим количеством хорошо организованных любительских коллективов, которым помогало небольшое число профессиональных музыкантов»; они могли исполнять «самые сложные произведения Генделя и Мендельсона».
Берлиоз также одобрительно отозвался о музыкантах Филармонического общества и Общества квартета Бетховена. Он был до слез растроган, побывав на ежегодном концерте учащихся школ для бедных в соборе Св. Павла. Звук слаженно поющих 6500 детских голосов — «самое поразительное, что я когда либо слышал». Кто-то узнал его, поверх черного костюма ему набросили стихарь, после чего он занял место среди семидесяти певцов кафедрального хора.
В разных местах просторного амфитеатра [по такому случаю были специально установлены располагавшиеся ярусами скамьи] виднелись стяги каждой из школ с указанием названия прихода… в верхних рядах стояли мальчики в темно-голубых костюмах и девочки в белых платьях и шляпках… У мальчиков были медные таблички и серебряные медальки, от которых, когда дети шевелились, исходило беспрестанное сияние…
650
The Earl of Harewood and Anthony Peattie (eds),