Моими соседями по крыше оказались Дежнев и не до конца пришедший в себя Штейнеман. Губернского секретаря отнесли в дом к старой знахарке сразу же, как только мы расположились в селении. Она смочила ему виски какими-то отварами, положила на лоб остро пахнущую тряпицу. Штейнеман выбрался из ее дома уже на своих ногах. Однако съел и выпил немного. Был бледен, как смерть. И передвигался довольно медленно.
Ему помогли подняться на крышу. Уложили и укутали, будто дитя. Он вроде даже быстро уснул. А вот от меня сон бежал. Стоило закрыть глаза, как тут же виделись перекошенные лица бандитов, которых я рубил и расстреливал из маузера. Вспоминалась кровь, не раз обильно поливавшая руки, брызгавшая в лицо. Треск костей под тяжелым клинком палаша. И чудовищные раны, нанесенные им. Торчащие из темно-красной плоти белеющие ребра. Я лежал на спине, глядя в черное небо султаната. Чужие звезды смотрели на меня оттуда. Казалось, они даже подмигивали мне.
Но все-таки усталость брала верх. Я прикрыл-таки глаза. Кошмары вроде бы оставили меня в покое. Однако тут начал ворочаться губернский секретарь. Штейнеман проснулся и теперь все никак не мог удобно улечься на кошме. Вполголоса он ругался на жару, собственную слабость, твердую крышу, вонючую попону, отсутствие даже самой тощей подушки. Вся эта его возня и ругань снова гнали от меня только начавший подкрадываться сон.
Я и сам выругался сквозь зубы. Повернулся к Штейнеману спиной. Подложил под голову локоть, чтобы было хоть немного удобней. И удивительно быстро уснул.
Глава 2
Шериф Али глядел на шейха курдов. В череде разбойных атаманов, с радостью польстившихся на британское золото, этот выделялся особенно. Он не носил традиционных курдских одежд. Лицо его, как вся голова, было гладко выбрито. Но самым примечательным были, конечно, рост и телосложение. Шериф Али считал себя человеком высоким, и небезосновательно. Он мог посмотреть на многих в своем клане сверху вниз. Однако этот чудовищный курд — если он, конечно, был курдом — возвышался над шерифом Али. У того даже шея заболела глядеть на него снизу вверх. Из одежды шейх предпочитал одну только повязку на чреслах. За спиной без ножен висел длинный меч, больше похожий на заточенную полосу металла. Жуткое лицо курда более всего напоминало маску. Из-за неправильного прикуса его длинные острые, как у акулы, зубы торчали изо рта, словно он постоянно криво и неприятно усмехается.
И в отличие от других курдских шейхов он мало говорил. Других племенных вождей было не заткнуть. Они могли часами расписывать достоинства своих воинов в бою. Этот же встал перед шерифом Али, сложив могучие руки на груди. И глядел на того, словно испытующе. И непонятно было, кто кого нанимает.
— Я беру только серебром, — прогудел великан шейх.
— У меня его вдоволь, — ответил шериф Али. Он уже понял, что этот гигант и его люди стоят половины уже нанятых им разбойников.
Лысый — лишенный даже бровей — гигант кивнул — и вернулся в своим людям. Надо сказать, они не отличались от других уроженцев Курдистана. Ни одеждой, ни манерами. Вот только напускная лихость их куда-то пропадала или становилась совсем уж натужной.
Вот уже который день шериф Али щедро тратил золото с верблюдов, оставленных Лоуренсом. Ему доложили о казаках, что разогнали банду курдов, пытавшихся ограбить деревню в дневном переходе от Стамбула. Это давало общее направление поисков. Шериф заплатил золотом убыхам, которые ненавидели русских с давних пор [23]и следили за отрядом казаков денно и нощно. Каждые три дня от них приезжал гонец, сообщавший о перемещении русских.
Шериф Али же отправил верных ему людей, чтобы те прошлись по окрестностям, созывая разбойников и бандитов всех мастей для нападения на русский отряд. Первыми пришли ненавидящие русских убыхи. В черкесках с газырями, набитыми винтовочными патронами. В лохматых шапках, наезжающих на глаза. С длинными кинжалами и шашками, висящими на наборных поясах. Почти у каждого из-за спины торчат винтовочные стволы. Многие вели в поводу коней.
Приходили и обыкновенные разбойники, желавшие поживиться британским золотом. Они носили кто халат, кто куртку, а кто и вовсе был гол до пояса. Последние с гордостью демонстрировали белеющие на загорелых торсах шрамы от сабельных ударов, пуль и стрел. Вооружение их было самым разнообразным. Длинноствольные ружья, украшенные затейливой резьбой и даже кораллами. Сабли, шашки, даже прямые мечи, которые помнили, наверное, еще Крестовые походы франков. У иных были британские, французские, но чаще все же русские винтовки, взятые, как трофей во время 93-й войны. Со штыками и без. Из-за поясов торчали револьверы.
23
В 1864 году Русская империя объявила ультиматум о выселении убыхов, с требованием либо принять российское подданство и уйти в кубанские степи, либо переселиться в Левантийский султанат. Убыхи предпочли переселение.