– Я думала, что лабораторию ты развернул в бывшем подземном туалете с потрескавшимся кафелем на стенах и плесенью под потолком, а в качестве оборудования содержишь верстак, два покосившихся штатива и несколько спиртовок. И в помощниках у тебя студент-заочник и старушка-пенсионерка.
– Ты отстала, – сказал он с улыбкой.
– Я нагоню, – ответила она и тоже улыбнулась.
У Вики выходной. Законный, выстраданный, и, что особенно приятно – посреди недели. Собственно говоря, в присутствие ей больше и не надо. Чисто ритуально следует завтра расположиться за временно своим столом в директорской приемной, а когда Галактионов прошагает мимо них с Алевтиной в свой кабинет, зайти следом и поставить в известность, что больше она на него не работает.
Все смутное время шеф промаялся в «затворе» – съемной квартире, которую Светка Клинкина стремительно арендовала в тот день, когда они провернули инсценировку Геры Алексеевича убийства. Одно время Викторию всерьез беспокоило, что Светке известно тайное прибежище супруга, однако подозрения на ее счет не оправдались, чему Вика была, конечно же, рада.
Семен Свиридов, который поддерживал с шефом связь по удаленке, донес Виктории, что тот вовсю строит на нее планы: собирается ангажировать в штат на какую-то эксклюзивную должность, а в качестве премии намерен приобрести для нее «кореянку»: «хендай» или «киа», на выбор. Ей стало смешно от такой мужской однообразной предсказуемости.
Огорчится Светкин муж или нет, узнав о Викином решении, неизвестно, зато Родионыч точно обрадуется. Во-первых, Свиридов до сих пор не может простить себе ротозейства, в результате которого у него был тиснут смартфон. Это произошло, когда Семен, найдя место для стоянки вблизи выхода из метро «Киевская» и предполагая, что Вика здесь появится нескоро, кинулся пополнить запас сигарет в ближайший супермаркет. Он бы и рад тот случай забыть, да Викино присутствие мешает. А во-вторых, похоже, он чувствовал себя уязвленным, если не сказать – подавленным, из-за серии ярких ее побед.
«И совершенно напрасно», – здравомысленно рассуждала Виктория. Допустим, съехавшего с катушек Панина она смогла бы в итоге утихомирить, особенно если учесть, что местный охранник поспешал разобраться с дурным «чайником», вломившимся на своей тачке в границы частных владений. Хотя Ваське Парагваю она искренне признательна и его боссу тоже.
С замом по науке справилась бы, а с Кореневым – нет. Счастье, что Валентин не опоздал. Еще бы минута-другая... Н-да. Получается, что гордиться ей особенно-то и нечем, а она тем не менее все равно ловит себя на тщеславных мыслишках. Несмотря на самокритику.
С другой стороны, если вспомнить, с чего все началось, в ее задачу входило лишь немножко присмотреть за Светки Клинкиной дражайшей половиной. Виктория просьбу одноклассницы выполнила и, без ложной скромности, выполнила великолепно – владелец «ХимОрганика» целым и невредимым вышел из всех передряг. А выявлять преступников, служа для них наживкой и отчаянно при этом рискуя, Виктория не рвалась и не планировала.
Скоро начнутся занятия на факультете, меньше месяца осталось. Последний преддипломный год. Вика пока окончательно не решила, где в дальнейшем применит свое юридическое образование, но телохранителем для мордатых дядек и истеричных тётек она точно не будет. Романтики в этой профессии Вика не обнаружила, драйв хоть и в наличии, но привкус имеет спорный, а с выросшим до небес самомнением вообще непонятно что делать. Зато сил отнимает – море. Она устала.
А Виктория вот возьмет и поедет в Питер. Время-то есть! Она давно мечтала подышать флером северной столицы. Но одной не хотелось. Вот, может, с ним? Вика осторожно, чтобы не заметил, покосилась на стоящего рядом мужчину.
Сегодня ничего стиляжьего в нем не было, вполне себе демократичный вид – дымчато-белые джинсы и черный вельветовый батник навыпуск, и туфли оксфорды в цвет батника. Все эти шмотки возмутительно-красиво смотрелись на его статной фигуре, и он сам в них был возмутительно-хорош. Вика поздравила себя, что воздержалась наряжаться романтичной барышней в длинное до пола платье из летучего шифона. Льняная рубашка и серые слаксы позволили ей чувствовать себя раскованно, это главное.
Как же он ей нравился, елы-палы! Ее всегда и неизменно отвращали мужики со смазливо-слащавыми мордами, впрочем с наглыми брутальными тоже. Валькино лицо было по-мужски настоящим и правильным. Вика дышала глазами, любуясь им. А сердцем улыбалась.
Каков по свойствам его внутренний человек, Вика могла лишь гадать. Великодушен ли он? Щедр, отходчив в обидах, правдив? Возможно. А если наоборот? Может, и наоборот, но ничего с собой поделать Виктория уже не могла. Возможность для реверса упущена. Да и была ли таковая возможность?
К тому же данных, чтобы ставить верный диагноз, у Вики было до скудости мало, а имеющиеся трактовались двояко. Например, она не единожды замечала, с какой натренированной легкостью Валентин справляется со вспышками эмоций, неизбежными для каждого холерика. Плохо это в комплексе или хорошо? Плюс ему поставить в зачет или минус?
Подумаешь, раздражительность... Виктория в этом смысле тоже не подарок. И иронию он напрасно держит в узде, будто Вике недоступно чувство юмора.
Хотя, если быть с собой честной... Наверно, отчасти Валька все-таки прав. Временами чувство юмора ей действительно изменяет.
Он очень умный, просто блестяще-умный, этот папенькин сынок. И сильный во всех отношениях, и решительный. И, наверняка, ласковый.
Вика спохватилась. Эк тебя, мать, занесло. Давай-ка спускайся. Спускайся осторожненько-аккуратненько на шатко-верткую узкую кладочку, по которой собираешься двигаться дальше. Ты должна преодолеть этот путь, сколько бы он ни тянулся, если уж приняла столь неудобное решение. На том берегу пугающе-манящей пропасти ждет тебя, Вика, свобода. Если сорвешься – встретишься с бедой.
– Как все прошло? – спросил Валентин заинтересованным тоном. – Как тебе показалась новая родственница?
Вчера Вике представили старшую сестру. Внезапное обретение родной сестры – происшествие само по себе шоковое, а вдобавок Вика теперь осведомлена, кто и кем были ее настоящие родители, это важно для любого человека в любом возрасте. Однако к радости, вызванной двойным известием, некстати примешались обида и слабая ноющая боль, придав событию горьковатый привкус. Но эту горечь Вика уж как-нибудь проглотит-переварит-переживет.
– Ты ж ее видел. Как я, только старше. Коза такая же. Пару раз мне хотелось ее треснуть по башке, чтобы она маме не хамила.
– Ты не коза.
– Ты меня плохо знаешь.
– Ты не коза.
– В любом случае, все сошлись, что мы с ней разительно похожи.
– Кто – все?
– Кроме мамы и отца? Надежда Михайловна, Валерия Львовна, Алина. Все мамины подруги по работе. И Людмила Миколина, ее школьная подруга.
– Группа поддержки?
– Похоже. Кажется, мама боялась, что я уйду жить к Марианне. Из-за этого нервничала много. Глупо.
Вика вспомнила, как она сама волновалась накануне приезда гостей. Мамонька готовила какой-то значительный ужин, Вику до готовки не пускала, велела отдыхать. Папашкин обещался приехать сразу же, как только отпустят дела. Илюха с Кирюхой гостили у бабушки, папкиной мамки. А Вика не находила себе места, все представляла, а как они с сестрой поздороваются, и что надо будет сказать, и что ответить.
По причудам судьбы с Марианной они пересекались уже дважды. В первый раз – лет шесть назад. Вика тогда носила фамилию Медведева и жила в детском доме. От той эпизодической встречи осталось лишь некое впечатление, не более. Помнится, капитан милиции Путято была худощава, говорила сухо, улыбалась мало, зато много язвила.
Вторая встреча случилась в минувший четверг, когда Марианна теперь уже в чине полицейского майора нагрянула с командой оперативников в галактионовскую усадьбу, чтобы прихватить с собой обездвиженного Игоря Коренева, а также снять показания с участников событий. В манерах она почти не изменилась, внешне – тоже, лишь короткие волосы на висках блестели ранней проседью, которую Марианна, по всей видимости, высокомерно игнорировала.