Нет, я знала, что дома иные люди на свои волосы надевали плотную шапочку, а уже поверх неё – парик, были знакомцы среди ролевиков и косплееров, которые так делали. Но тут…
Я решилась и потрогала эту красоту. Погладила. Ом-м-м…
- Вам нравится? – смотрит, сощурившись, и его определённо заводит мой интерес.
- Да, - никогда не испытывала проблем с тем, чтобы рассказать мужчине о моём к нему интересе. – Вы… изумительны, конечно. Словно… не человек, а существо из легенды.
В юности я залипала на эльфов Средиземья, из него вышел бы отличный эльф, я думаю! Благородный вид, серые глаза, эти волосы серебряные… я до них ещё сейчас доберусь!
- А вы – словно ожившая статуя с постамента, что в доме моих родичей. С детства я заглядывался на неё и мечтал – вот бы она открыла глаза и задышала для меня, ожила и сошла со своего пьедестала, и я бы увидел румянец на её щеках, и узнал, какого цвета её глаза, и я множество раз думал, что бы я ей сказал… И вот она воплотилась для меня, не иначе, и что же я? Держу её в объятиях… и всё, да?
Ничего не всё, он очень… правильно ведёт руками по спине и ниже, потом одна рука возвращается к лопаткам, другая легко касается одного места на моей пояснице – думаю, случайно, но у меня вырывается непроизвольный вздох.
- Как это – всё? Не поверю, что вы явились сюда поздним вечером в таком виде исключительно для того, чтобы подержать меня в объятиях. А дальше что – поклонитесь, пожелаете мне доброй ночи и пойдёте? – рассмеялась я.
- Это невозможно, прекрасная Викторьенн.
- А вас как зовут? А то вы меня – по имени, а я вам – виконт? Глупо.
- Вы не знаете? – почему-то удивился он. – Меня зовут Эмиль.
- Очень приятно, - я кивнула как могла вежливо. – Эмиль. А я Виктория, мне так больше нравится.
- Вик-то-ри-я… Точно – древнее божество Победы, - прошептал он и дотянулся до моих губ – легко и быстро.
А потом ещё раз – легко и быстро. А сам – улыбался, и эта блуждающая по его губам улыбка совершенно лишала дыхания, что я сама привстала и коснулась его губ.
Попался, вот. Ну попался же, признайся. Или не признавайся, не важно…
Он подхватил меня и вернул на постель, и оказался сверху – навис всем своим немалым телом, и хвост его серебряный свесился, да так, что я не удержалась – легонько дёрнула.
- Вы, смотрю я, неравнодушны к моему хвосту.
- Я люблю мужчин с длинными ухоженными волосами. Но жизнь подсовывает то стриженых, то в париках, то блохастых, - смеялась я.
- Ну вот ещё, блохастых, - он легко опирался на постель одной рукой, а кончиками пальцев второй водил по моей груди – лёгким пунктиром.
Каждое прикосновение вызывало у меня внутри если не революцию, то переворот, дыхание моё сбилось, сердце колотилось – а мы ещё и не начали, можно сказать! Так, подбираемся друг к другу!
Я резким движением опрокинула его на спину и сама нависла над ним. И тоже – обрисовала контур лица, обвела губы, правда, потом поцеловала одну и вторую. Спустилась ниже – шея, грудь, да, ты только что помылся, друг мой любезный, и это прекрасно, и твоё восхитительное тело стало ещё лучше. Обхватить руками, ногами…
И внезапно он снова оказывается сверху, и всё, теперь уже – идём до конца, до победы, и кто победит? Ах, не важно. Оба. Сейчас – он, потом – я, потом можно снова уступить ненадолго…
И мне совершенно наплевать, с кем и когда вы были раньше, господин виконт де Гвискар. Потому что сейчас вы мой и только мой.
43. Попался
Эмиль проснулся у себя дома и не сразу сообразил, на каком он вообще свете. Потому что лежал он на своей кровати, окружали его обычные стены спальни, в щель меж не до конца задёрнутыми шторами пробрался скупой зимний солнечный лучик.
Он прислушался – где-то в доме разговаривали, смеялись, чем-то гремели. Обычные звуки. Они всегда есть, если дети не на занятиях, а дети пока ещё не на занятиях.
И почему же ему помнится, что он провёл изумительную ночь с восхитительной госпожой де ла Шуэтт, с Викторией?
Потому что так и было, конечно.
Он не был уверен до конца, что всё сладится, и что ему удастся её очаровать. Сначала он было подумал, что её можно взять прямо голыми руками – после танца, его так от неё повело, что он и не подумал сдерживаться – в тени, в укромный уголок, и дальше вперёд, к победе. Только вот дама-то и тут оказалась непроста, и её слова отрезвили, и он подумал – а ведь она права, а он – нет. Будь они сто лет знакомы и девяносто девять из них в любовной связи – можно было бы, да. А тут… нет, права она, права, а он – глупец, вроде здешнего Орвиля, кавалера Терезы де Тье. Куда торопиться в самый первый раз? Нужно распробовать. Нужно очаровать так, чтобы у очаровательной противницы и мысли не возникло – сбежать. Чтобы помнила каждое его прикосновение и в думах своих возвращалась к ним до новой встречи. Поэтому…