Йорк не реагировал. Ничто не могло деморализовать англосаксов и датчан больше, чем переправа нормандцев через Эр. Асбьёрн покинул город и отступил. Нормандское войско разделилось: часть его Вильгельм направил сторожить датчан на реке Хамбер, а с другой частью вошел в Йорк. Первым делом он приказал восстановить замки. Обратившиеся в бегство мятежники разбрелись по холмам в северо-западной части Йоркшира. Этот регион с поросшими лесом долинами между возвышенностями высотой 700—800 метров был исключительно труднодоступен в разгар зимы. Вильгельм, до предела обозленный упорным сопротивлением нортумбрийцев, видя, что применявшаяся им до сих пор тактика не приносит результата, решил преследовать и уничтожать беглецов всех до одного. Именно тогда начался этот смертоносный марш, продолжавшийся много недель подряд и оставивший у современников, хотя и успевших привыкнуть к ужасам войны, страшные воспоминания. Вильгельм отдал приказ: никакой пощады, предложений о прекращении борьбы не принимать, убивать всех до одного. Всё созданное руками людей — уничтожать. Началась реализация тактики выжженной земли в регионе, хотя и диком, но плодородном, населенном свободными крестьянами, превыше всего ценившими свою независимость.
Состоялось несколько разрозненных отчаянных сражений, а затем, казалось, прекратились не только какое-либо сопротивление, но и сама жизнь. Страна агонизировала. Нормандцы неумолимо продвигались вперед, не оставляя после себя ни домов, ни мостов, ни возделанных полей. Вильгельм лично возглавил кампанию по опустошению региона к юго-западу от Йорка, предоставив территории к северу и востоку от города своим подчиненным. Дабы подвергнуть тотальному уничтожению всё и вся, чтобы не ускользнула из рук карателей ни одна живая душа, король оставлял после себя военные посты, в обязанность которых входила окончательная «зачистка» территории.
К Рождеству весь регион на широте Йорка и Ланкастера, от Северного моря до Ирландского, превратился в пустыню: за исключением нескольких островков, случайно спасшихся от ярости нормандцев, не было и признаков жизни на площади около 180 километров в длину и 160 километров в ширину. Местные жители, которым удалось избежать избиения нормандцами, скрывались в лесах, где они тысячами умирали от голода и холода. Кое-кто пытался бежать на юг. Крайняя нужда заставляла их продавать себя в рабство, чтобы сохранить хотя бы жизнь. Только лет пятнадцать спустя среди руин тут и там стали появляться деревушки, но еще и в начале XII века повсюду можно было видеть следы этого опустошения.
Образ действий Вильгельма не объяснялся одной только жестокостью и страстностью его характера. Военная тактика XI века сильно смахивала на разбой, а восприимчивость современников к ужасам войны была не та, что у нас. Если хронисты того времени и сокрушались по поводу опустошения Нортумбрии, то лишь потому, что это было сделано столь хладнокровно и к тому же коронованным королем; то же самое, совершавшееся шотландскими и датскими разбойниками, не вызывало такого же возмущения. Вильгельм сознательно пошел на это, поскольку ситуация вынуждала его. Сравнительно малочисленные нормандцы не могли колонизовать Англию, а события последних двух лет доказали тщетность попыток сотрудничества с коренным населением. Видя, с какой легкостью англосаксы клянутся и нарушают свои клятвы, нормандцы сделали так, что новый мятеж стал физически невозможен. Выбившись из сил и не видя иного способа решения проблемы, Вильгельм сознательно пошел на совершение этого казавшегося ему неизбежным зла.
Крайне жесткие меры, к которым прибегнул король, предназначались для непримиримых, к тем же, кто готов был договариваться, и в разгар этой борьбы не на жизнь, а на смерть он проявлял иное отношение. Однажды перед ним предстал Вальтеоф, отличившийся при избиении нормандцев в Йорке, и стал умолять о милости; Госпатрик прислал своих людей, предлагая вновь принести присягу на верность; его примеру последовали Эдвин и Моркар — и Вильгельм всем им возвратил свое благорасположение. Наверное, до отвращения пресытившись насилием, он вдруг ощутил потребность в дружбе, которая всегда была его слабым местом, наиболее гуманной чертой его характера. Он восстановил Госпатрика и Вальтеофа в их должностях, более того, согласился отдать в жены Вальтеофу свою племянницу Юдит[31]. К Асбьёрну, по-прежнему находившемуся на реке Хамбер, он направил секретное послание, предлагая ему мирное соглашение: датчане воздерживаются от каких-либо враждебных действий в отношении нормандцев, а король гарантирует им (разумеется, за счет англосаксонских крестьян этого региона) продовольственное снабжение до конца зимы и немалую сумму денег в придачу. Асбьёрн принял условия договора. Нортумбрия была окончательно сломлена.