Не в силах отвести восторженных глаз от герцога, Рауль всё смотрел, как в сопровождении Вальтера он поднимается по лестнице. В зале воцарилась тишина. Раулю показалось, что все были охвачены каким-то общим чувством, но каким — он не мог понять. Два барона, снова сев за стол, обменялись многозначительными взглядами, и юноше опять показалось, что воздух пронизан беспокойством и предчувствием опасности. Заметив, как пристально Гримбольд смотрит на герцога и как странно горят его глаза, Рауль замер. Что-то неизбежно должно было произойти.
Двумя днями позднее охотники пустились в дорогу. Вильгельм ехал во главе кавалькады, рядом с ним неизменно был бургундец.
В Байо герцога ждали дела, поэтому в первый день скакали на север. Поездка была недолгой, и уже к полудню свита подъехала к городу. Герцога встретили епископ, Ранульф де Брикассар, виконт Бессина и несколько лордов. И снова Рауля охватила тревога. Он мог поклясться, что над герцогом нависла серьёзная опасность, видя, как в окружении враждебно настроенных людей он идёт ко дворцу. Предчувствие было так сильно, что Рауль еле сдержался, чтобы не догнать герцога и умолять его не оставаться в этом мрачном городе с кривыми улочками и опасными тупиками. Только юноша смог побороть нехорошие предчувствия и страх, как сзади подъехал Галет, ухмыляясь так, будто знал, какие подозрения одолевают Рауля.
— Ты напугал меня, — недовольно проговорил Рауль.
Галет спешился.
— Ну что ты, я был очень осторожен, кузен. Ты не знаешь, где Вильгельм?
Увидев герцога на пороге дворца, Галет рассмеялся.
— Открой мне тайну, кузен Рауль. Кто из них волк, а кто ягнёнок? — съязвил он, показывая на сопровождение герцога.
— Ты метко выразился, — ответил Рауль. — У этих людей действительно волчьи взгляды.
— «Какой у меня умный мальчик», — приговаривала твоя мать, когда ты нёс чепуху. Милый мой братец, ты когда-нибудь слышал сказку о том, как волк выдаёт себя за ягнёнка, надев овечью шкуру?
В Байо герцог решил остановиться на ночь, и свиту разместили во дворце. После ужина, когда столы были уже убраны, на полу разложили соломенные тюфяки. Здесь должна была спать свита. Рауль лёг у камина, в котором ещё тлели угольки: здесь на него не падал свет от фонаря, висевшего над лестницей.
Спал Рауль очень плохо. Проснувшись среди ночи, когда всё ещё спали, он вдруг увидел, что на лестнице кто-то есть. Рауль приподнялся на локте и замер. В тусклом свете фонаря он мог увидеть лишь плечо и очертания головы. Человек был в плаще. В дальнем углу захрапели, рядом с Раулем кто-то заворочался на тюфяке, что-то проворчал и вздохнул. Замерший было человек на лестнице снова зашевелился. Он сидел, прислонившись к стене, и его блестевшие даже в темноте глаза доказывали, что ему не до сна.
Рауль откинул плащ, служивший ему одеялом, и поднялся. Ступая бесшумно и стараясь никого не разбудить, он нащупывал дорогу между спящими людьми.
Галет прошептал:
— Тюфяк не слишком мягок, братец?
Рауль раздражённо спросил:
— Почему ты не спишь? Тебе что, жёстко?
— Нет, нет, Галет — преданный пёсик, — ответил шут. Обхватив себя длинными руками, он взглянул на Рауля. Взгляд его был не то печален, не то прозорлив. Рауль оглядел залу, будто ожидая увидеть что-то ещё. Опустившись на колени, он прошептал:
— Расскажи мне! Что тебя беспокоит?
Галет улыбнулся и отсел подальше от Рауля.
— Не ты, братец. — Он дотронулся жезлом до колена Рауля. — «Я не боюсь теней», — сказала коза, увидев в чаще волка.
Рауль схватил Галета за плечи и встряхнул его:
— Говори же, дурак! Какая опасность нам грозит?
Шут закатил глаза и высунул язык.
— Не вытряси из бедного Галета последние мозги.
Иди спать, братец. Какая опасность может грозить такому телёнку, как ты?
— Никакая. Но ты что-то знаешь. Герцогу желают зла. Кто?
Шут рассмеялся:
— Однажды в парке жил павлин. Все так восхищались красотой его оперения, что он стал зазнаваться и вообразил себя важнее лорда, который кормил его. По глупости он решил, что может выгнать благородного лорда и управлять парком вместо него.
Рауль нетерпеливо перебил шута:
— Это старая история, дурак. Вся Нормандия знает, что бургундцы слишком высоко себя ценят. Больше ты ничего не можешь сказать?
Галет бросил на Рауля загадочный взгляд:
— Заговоры, заговоры, братец, тёмные дела.
— Неужели ты не можешь предупредить его, ты, который сидит у его ног?
Шут грустно улыбнулся:
— Ты когда-нибудь просил цаплю оберегаться ястреба, братец?
— Цапля не нуждается в предостережениях, — нахмурясь, проговорил Рауль.
— Да, ты прав. Мой маленький Вильгельм — мудрая цапля.
Галет начал рассматривать свои руки. Глаза его блестели как у сумасшедшего.
— Но клюв у него, как у ястреба. Разве может быть у цапли клюв, как у ястреба, кузен Рауль?
— Я устал от твоих загадок, — проговорил Рауль. Ночь была холодной, и Рауль, стоявший в одной рубашке, совсем замёрз. — Следи за всем, что происходит вокруг, — сказал он шуту. — Вдвоём мы увидим больше.
Рауль пробрался к своему тюфяку и начал одеваться. Колечки на его тунике зазвенели, и лежавший рядом солдат заворочался и что-то пробормотал во сне. Рауль надел пояс с ножнами и обул сапоги. Когда он вернулся к Галету, на нём был даже шлем.
— Что за отважный рыцарь! — усмехнулся Галет.
Отступив назад, он дал Раулю пройти.
— Вильгельм, мой брат, у тебя хорошие слуги.
Проводив Рауля взглядом, он пробормотал:
— Спи спокойно, Вильгельм. У твоей сторожевой собаки хороший нюх.
На рассвете первые лучи солнца, проникнув сквозь щели в ставнях, осветили спящих на полу людей, суровые лица, подобревшие во сне, и мечи, положенные рядом с соломенными тюфяками. На ступеньках лестницы, ведущей в покои герцога, беспокойным сном спал шут. Наверху у закрытой двери, держа наготове меч, стоял молодой рыцарь. Он стоял неподвижно, но стоило ему услышать снизу малейший шум, как он начинал напряжённо вслушиваться, а рука крепко сжимала рукоять меча.
Становилось светлее, и с восходом солнца в тишину стали вторгаться новые звуки. На кухне засуетились поварята, а через окно доносился шум просыпающегося города.
Вздохнув, Рауль потянулся, расправив затёкшие мышцы. Только сейчас, после восхода солнца, он решился покинуть свой пост. Люди в зале всё ещё спали, но Галет встретил его на лестнице и похлопал по плечу.
— Верный пёс Рауль! — засмеялся он. — Кинет ли наш хозяин Вильгельм кость двум своим верным псам?
Рауль зевнул и потёр глаза.
— При свете дня я думаю: а может, я тоже дурак? — проговорил он и вышел на улицу.
Весь второй день пути они скакали на запад вдоль реки, отделявшей Бессин от Котантена, пока не нашли брод. Теперь их путь пролегал на север по дикой, необжитой местности, во многих местах поросшей непроходимыми лесами. На всех холмах стояли вражеские крепости, представлявшие потенциальную угрозу для мира в Нормандии. Эта земля не была похожа на Эвресин, родную провинцию Рауля, радушно принимавшую любых гостей.
Сам Валоньез был почти в лесу, а местом, где должна была разместиться свита герцога, была всего лишь охотничья сторожка, открытая со всех сторон и лишённая каких-либо укреплений. Она представляла собой двухэтажный домик для герцога и три деревянные полуразвалившиеся хижины для свиты. В одной из них поселили тех немногих вооружённых солдат, которые поехали с Вильгельмом; в другой — поварят, поваров, слуг и охотников. Третью, несколько более просторную, использовали как конюшню для лошадей. Не уместившихся лошадей поставили под навес, здесь оказался и Версерей Рауля. Как и в Байо, залу одного из домов на ночь превратили в спальню, но Рауль, чьи подозрения не только не исчезли, но и окрепли после того, как он увидел, что из себя представлял Валоньез и его жители, всю ночь не смыкал глаз. Он постарался хорошенько отдохнуть днём, а с вечера, после того как факелы были потушены и люди уснули, до утра занимал свой пост у двери герцога. Раулю нравились его ночные дежурства. Так он нёс службу, но хотя герцог и не знал о его преданности и даже не замечал его среди других слуг, Рауль был рад, что ему представилась такая возможность. Стоя долгие ночные часы у двери Вильгельма, он чувствовал странную связь с молодым человеком, безмятежно спавшим под его охраной.