Лежен поднялся.
– Ну что же, всех вам благ, – сказал он. – И если вы до отъезда вдруг встретите этого человека...
– Я тотчас же дам вам знать, мистер Лежен. Естественно. Можете на меня положиться. Как я уже говорил, у меня прекрасная память на лица. Буду начеку.
Глава 4
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
1
Я вышел со своей приятельницей Гермией Редклифф из театра «Олд Вик»[13]. Мы были на «Макбете». Лил дождь. Мы перебежали через улицу к моей машине. Гермия заметила – и несправедливо! – что, как ни пойдешь в «Олд Вик», обязательно дождь. Я ей возразил, что в отличие от солнечных часов она замечает лишь дождливое время.
– Нет, – сказала Гермия. – Это судьба. – И после того как я включил зажигание, добавила: – А вот в Глайндборне[14] мне всегда везет. Там чудесно – музыка и прелестные цветочные бордюры, в особенности из белых цветов.
Мы обсудили музыку, исполняемую в Глайндборне, и через несколько минут Гермия вдруг спросила:
– Мы случайно не едем завтракать в Дувр?
– Дувр? Что за странное место? Я думал, мы пойдем в «Фэнтези». Мрачный «Макбет», величественное кровопускание – после Шекспира всегда умираю от голода. Надо как следует подкрепиться и выпить хорошего вина.
– Вагнер тоже возбуждает аппетит. В «Ковент-Гарден»[15] в антракте сандвичи с копченой семгой исчезают мгновенно. А насчет Дувра – просто мы едем в этом направлении.
– Я свернул, потому что здесь объезд, – пояснил я.
– Слишком длинный получился у тебя объезд. Мы уже давно то ли на Старом, то ли на Новом Кентском шоссе.
Я оглянулся и вынужден был признать: Гермия, как всегда, права.
– Постоянно сбиваюсь здесь с дороги, – повинился я.
– Да, здесь легко запутаться. Все время приходится кружить у вокзала Ватерлоо.
Наконец, успешно преодолев Вестминстерский мост, мы опять заговорили о постановке «Макбета». Моя приятельница Гермия Редклифф – красивая молодая женщина, ей двадцать восемь. У нее безупречный классический профиль и шапка густых каштановых волос. Моя сестра неизменно называет ее «подругой Марка», причем так и слышишь многозначительные кавычки – это выводит меня из себя.
В «Фэнтези» нас встретили приветливо и провели к маленькому столику у обитой алым бархатом стены. «Фэнтези» пользуется заслуженной популярностью, и столики там поставлены тесно. Когда мы усаживались, кто-то вдруг радостно окликнул нас. За соседним столом сидел Дэвид Ардингли, преподаватель истории в Оксфорде. Он представил нам свою спутницу, прехорошенькую девушку с модной прической: волосы торчали во все стороны, а над макушкой прядки поднимались под невероятным углом. Как ни странно, прическа ей шла. У девицы были огромные голубые глаза, рот она все время держала полуоткрытым. Как и все девушки Дэвида, она была непроходимо глупа. Дэвид, человек редкого интеллекта, почему-то находил удовольствие только в компании совершенно пустоголовых красоток.
– Это моя глубокая привязанность, Вьюнок, – сообщил он. – Познакомься с Марком и Гермией. Они очень серьезные и интеллигентные. Постарайся не ударить перед ними лицом в грязь. А мы были в варьете, смотрели прелестное шоу – «Давайте веселиться!». Вы, держу пари, только что с Шекспира или Ибсена?
– Смотрели «Макбета», – сказала Гермия.
– Ага, и какое впечатление от постановки Баттерсона?
– Мне понравилось, – ответила Гермия. – Интересные световые эффекты. Впечатляющая, поразительная сцена пира.
– А как выглядели ведьмы?
– Ужасно! – сказала Гермия и добавила: – Как всегда.
Дэвид кивнул, заметив:
– Обычно в их трактовке присутствует элемент пантомимы. Скачут, кривляются, как три Короля-Демона. Так и ждешь – вот явится Добрая Фея в белых одеждах с блестками и закричит сдавленным голоском:
Мы дружно рассмеялись, но Дэвид, человек необыкновенно проницательный, пристально поглядел на меня.
– Что с тобой? – спросил он.
– Ничего. Просто я на днях размышлял о Зле и Короле-Демоне в пантомимах. И еще о Добрых Феях.
– С чего бы это?
– Так, в голову пришло. В Челси, в кафе-баре.
– Ну, ты у нас не отстаешь от моды. Молодчина, Марк! Только в Челси. Там богатые наследницы выходят замуж за талантливых рок-музыкантов на пути к всемирной славе. Вот где место нашему Вьюнку, правда?
Вьюнок еще шире раскрыла большие синие глаза.
– Ненавижу Челси, – возразила она. – «Фэнтези» мне нравится больше. Все здесь такое вкусное, замечательно!
– И прекрасно, Вьюнок! Да и вообще, для Челси ты недостаточно богата. А ты, Марк, расскажи-ка нам подробнее о «Макбете» и страшных ведьмах. У меня есть свое мнение насчет того, как показать сцену с ведьмами.
Дэвид в бытность студентом участвовал в драматическом клубе Оксфорда и прославился на весь университет.
– Как же?
– Я бы их показал совсем обычными. Просто хитрые, тихие старушки. Как ведьмы в любой деревне.
– Но теперь никаких ведьм в помине нет! – сказала Вьюнок.
– Ты так говоришь, потому что ты городская жительница. В каждой английской деревне есть своя ведьма. Старая миссис Блэк, третий дом на холме. Мальчишкам не велено ей докучать, время от времени ей делают подарки – дюжину яиц, домашний пирог. А все потому, – он выразительно поднял палец, – что, если не угодишь ведьме, коровы перестанут доиться, не уродится картофель или малыш Джонни вывихнет ногу. Каждый знает: не следует навлекать на себя гнев старой дамы, хотя вслух об этом говорить не принято.
– Ты шутишь, – надула губки Вьюнок.
– Нисколько. Правда, Марк?
– Общее образование покончило с подобными суевериями, – заметила Гермия скептически.
– Только не в сельской местности. А твое мнение, Марк?
– По-моему, ты прав, – ответил я, подумав. – Хотя с уверенностью я сказать не берусь. Почти не жил в деревне.
– Мне кажется, представлять на сцене ведьму как обычную старуху невозможно, – заявила Гермия, возвращаясь к замечанию Дэвида. – В них, безусловно, должно быть что-то сверхъестественное.
– Но подумайте сами, – возразил Дэвид, – это все равно что сумасшествие. Если безумец мечется как угорелый, с соломой в волосах и искаженным лицом, никому не страшно. Но помню, однажды меня послали с запиской к врачу-психиатру в лечебницу, я должен был подождать в приемной, где какая-то милая старушка сидела себе спокойно, попивая молоко. И вдруг она наклоняется ко мне и спрашивает еле слышно: «Это ваше несчастное дитя похоронено в стене за камином?» Кивнула и добавила: «Ровно в двенадцать десять. Минута в минуту. Каждый день. Притворитесь, что не заметили крови». Меня пробрал страх, когда она все это нашептывала, ласково и спокойно.
– А в стене за камином и вправду был кто-то похоронен? – полюбопытствовала Вьюнок.
Дэвид, не обратив на ее слова внимания, продолжал:
– Возьмите, к примеру, медиумов. Трансы, темные комнаты, шепот, стуки. После чего медиум поправляет волосы, собирает вещи и отправляется домой ужинать. Обычная, спокойная, добродушная женщина.
14
Глайндборн – имение близ г. Льюиса, графство Суссекс, где ежегодно проходит оперный фестиваль.