Вильямс считал, что чисто гидротехнические мероприятия при орошении имеют большое значение, но он все же недооценивал такие приемы, как промывка засоленных почв и устройство дренажа для отвода засоленных грунтовых вод и понижения их уровня. Однако ученый совершенно правильно утверждал, что главную роль в организации орошаемого хозяйства на научной основе должна играть травопольная система земледелия. Он говорил:
«…введение травопольной системы земледелия требует одновременной планомерной организации в широком перспективном масштабе, захватывающем не только земледелие, но и животноводство, и может быть осуществлено полностью только в охвате социалистического землеустройства, при котором должны быть окончательно откинуты пережитки капиталистического хозяйства».
Вильямс на примере своей муганской работы показал правильный путь перестройки орошаемого земледелия на новых основах в условиях социализма. Только учение Вильямса и его освоение практикой могли направить наше орошаемое земледелие, играющее такую огромную роль в народном хозяйстве страны, по пути неуклонного количественного и качественного роста.
Вскоре после Октябрьской революции большевики поставили вопрос о всемерном развитии орошения в стране. В 1921 году В. И. Ленин писал кавказским коммунистам, что «орошение больше всего нужно и больше всего пересоздаст край, возродит его, похоронит прошлое, укрепит переход к социализму»[28].
Выполняя задание партии большевиков, Вильямс еще в середине двадцатых годов создавал научные основы для внедрения травопольной системы в пустыне, на орошаемых землях. Он создавал новое направление в советской мелиоративной науке.
V. СВЕТ БОЛЬШЕВИЗМА
«Воинствующему духу партийности в науке я учился у Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина».
Будучи ректором Академии, выполняя многочисленные задания Госплана, Наркомпроса и других организаций, Вильямс ни на один день не прекращал своей научной работы. Несмотря на болезнь и годы, он не признавал отдыха, считая, что ученый должен работать непрерывно и отдыхом для него является перемена занятий.
Успешному ходу научных занятий и всей работы ученого способствовала в значительной степени его вторая жена, Ксения Ильинична Голенкина. Она была его многолетней сотрудницей и ученицей, и он нашел в ней надежного друга и помощника.
Научная работа Вильямса приняла после революции совершенно новый характер. Только теперь перед ученым открылись такие захватывающие перспективы развития науки, о каких он прежде и не мечтал. Ему день ото дня все яснее становилась общая картина жизни природы и человеческого общества. Этому он был обязан философии победившего пролетариата.
Обращаясь с напутственным словом к завтрашним агрономам на одном из выпускных вечеров в Академии, Вильямс призывал их продолжать учиться и говорил, что он, уча других, никогда не переставал учиться сам.
Он учился с упорством и жаром юноши. Он проходил в двадцатые годы школу марксистско-ленинской философии.
У него, у выдающегося ученого-естествоиспытателя, элементы стихийной диалектики проявлялись во многих трудах, на протяжении долгих лет научной работы. Но только теперь, погрузившись в изучение трудов классиков марксизма-ленинизма, он стал учиться применению материалистической диалектики во всей ее глубине. Он понял, что его стихийное стремление к всестороннему изучению почвы и растительности в их взаимосвязи может найти полное осуществление лишь на путях материалистической диалектики.
Овладевая диалектикой, Вильямс начал пересматривать свои воззрения на природу и на земледелие. Открытием для ученого явился гениальный труд Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Вильямс писал о нем:
«Сверкающая мысль бессмертного Ленина, выраженная в книге «Материализм и эмпириокритицизм», мощным ударом отбросила волну метафизического и механистического умозрения, захлестывавшую в то время естествознание. После работ Маркса и Энгельса этот величайший труд вновь утвердил над миром науки знамя материалистической диалектики. Ленин с новой силой развил мысль Маркса и Энгельса о том, что только путем материалистической диалектики может быть приобретено точное представление о законах природы, что только могучий метод материалистической диалектики приближает нас к познанию абсолютной истины.