-- Джеймсбонды только в кино бывают, -- вздохнул кто-то.
-- Вот именно. Хотя... хотя... минуточку... Вы совершенно правы! Когда бессильна полиция, герой-одиночка... и так далее, смотрите любой боевик. Зря вы так, не на пустом же месте полмиллиона фильмов сняли.
-- И где вы найдете идиота, добровольно пойдущего... ну, не на смерть, конечно, на коматоз... А? -- прищурился Гектор Романович.
-- Зачем идиота? -- обиделся полковник. -- Профессионала! Универсала-супера! И вообще, плох тот капитан, который не мечтает стать майором! Где тут у вас телефон? Ага, спасибо... Леночка, дай-ка мне капитана Рекимчука. Здорово, капитан. Дело есть специально для тебя. Ты тут, помнится, рапорт подавал, что засиделся в капитанах? Вот и поговорим. Через час в моем кабинете. Работать будешь по высшему разряду, но по четко оговоренной схеме. И чтобы никаких сюрпризов! Понял? Вот и славно. Отбой. Вот так, господа. Пошлю-ка я к ним своего капитана. Уникальный человек, надо сказать. Отец -- полухохол, полутувинец, мать -- получешка, полуказашка. Этакий ходячий символ дружбы народов, хе-хе. Владеет всем, чем только можно владеть, включая дзен-буддизм и прочие оккультные... э-э-э... технологии. Придется парню рискнуть. Ну, да ему не впервой. Гектор Романович, существуют ли способы экстренного вывода человека из комы?
-- Да, и не один, но все они сопряжены с немалым риском для жизни...
-- Благодарю, достаточно того, что способы есть. На этом сегодня, пожалуй, закончим. Предлагаю собраться тут же через неделю. Посмотрим, вдруг у нас что получится по-тихому, без шума и пыли.
-- Рекимчук Владимир Дизижикович, -- отрекомендовался невзрачный блондин со стального цвета глазами. -- С кем имею честь?
-- Екатерина, -- вздохнула Катя, досадливо туша сигарету. Настроение было -- хуже не придумаешь: клиентов вдруг почему-то стало мало, Энрике не показывается вот уже третью неделю, а касса вся у него, и денег в кармане уже совсем не густо. -- Чем могу быть полезна?
-- Мне это... Сон, в общем, увидеть хочется!
-- Похвально. Вы по профессии кто? Военный?
-- Нет... А с чего вы это взяли?
-- Голос у вас больно уж командирский. И выправку скрывать не умеете.
-- Участковый я. Мент, в общем.
-- А вы в курсе наших цен?
-- Да, знаю. Но я вот подкопил, машину продал... На две ночи хватит, в общем.
-- Ну что ж, хорошо. Какая, однако, целеустремленность, товарищ... старший лейтенант?
-- Капитан... Пока что.
-- Ну, плох тот капитан, который не мечтает стать майором... Вот вам договор, заполняйте.
-- Есть.
-- Не "есть", а "так точно".
-- А?
-- Ура. Про что сон желаете?
-- Ну... Это. Типа боевика, в общем. Что был я вроде Рэмбо или Бэтмена, во.
-- И всех победил?
-- Само собой...
-- Хорошо. Будет вам счастье.
-- Господин полковник?
-- Да, черт побери! Какая блядь звонит мне среди ночи?
-- Долохов Гектор Романович из ЦКБ.
-- И что?
-- Рекимчук ваш поступил. В коме, как и предыдущие.
-- Вашу мать, доктор! Стоило из-за такой херни будить среди ночи! Все хорошо, все идет по плану! Отбой!
12. Давай закурим...
Энрике, развалясь в кресле, курил, пил виски и любовался, как дрим-рекордер вытягивает из Риммы ее последний сон. Полную ерунду ведь приносит, и который уже раз, но не хотел он выгонять эту несостоявшуюся балерину. Нравилась она ему. Несколько раз он подумывал, а не взять ли ее своей наложницей, но, по здравому размышлению, всякий раз отказывался от этой идеи. Во-первых, расходы на содержание. То есть обойдется она ему куда дороже, чем пара-тройка десяток в неделю, которые он платит ей за сны. Во-вторых -- хлопотно. Придется ведь поселить ее где-нибудь. Не станешь ведь посещать ее в трущобах, или где она там живет. И уж тем паче не на заводе, в Заповеднике. Хотя было бы забавно показать этим чудакам, кто в мире хозяин... В третьих же, наконец-то жизнь достаточно прекрасна и во сне, чтобы излишне украшать ее еще и наяву. А, пустое это все. Вот, вот, как она грациозно кивает головой... вытягивает шею... подносит руку к почти плоской груди... И впрямь ведь, будто танцует! Нет, хороша, хороша! А не взять ли ее прямо вот здесь и сейчас, как уже не раз бывало... Нет, пожалуй, не сейчас -- едва час миновал, как ушла эта, как ее... Розалинда. Не бог весть какая красавица, но крупная специалистка по постельным утехам.
Определенно хорошо, что Римма добралась до завода. Там, по крайней мере, с ней ничего не случится, оттуда ее в любой момент можно выдернуть и увезти... да куда угодно, хоть в Калифорнию, хоть на Канары, если, не приведи Господь, опять все рухнет и придется срочно цементировать разбитое сердце... О, запись закончена, имеет смысл посмотреть, что получилось.
-- Все?
-- Все... -- шепнула, кивнув, она.
-- Опять, небось, кошмар притащила?
-- Нет, Энрике, нет! Это совсем не кошмар. Сон, конечно, немного странный, но не страшный... Да вы посмотрите, убедитесь сами!
-- Конечно же я посмотрю, красотка ты моя ненаглядная... -- развязно протянул он, игриво погладив ее по бедру. Римма потупила взор и потихоньку стала отодвигаться от него.
-- Не бойся, сегодня ничего тебе не грозит. Сядь вон в углу, фруктов поешь, кофе попей. А я и впрямь гляну, что там у нас вышло. -- Энрике надел шлем на голову и включил воспроизведение, не забыв установить таймер на полчаса -- так, на всякий случай. Для страховки.
Надев потертый замшевый пиджак и древнюю несуразную какую-то кепку, Энрике вышел из дома. Лифт, естественно, не работал, пришлось спускаться с восемнадцатого этажа пешком. Лестница не знала ни веника, ни швабры года три, никак не меньше, поэтому необходимо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться или не споткнуться обо что-нибудь. Ну и запах, конечно. Но к нему давно привыкли.
На площадке между одиннадцатым и десятым этажами Энрике внезапно остановился. Он вдруг почувствовал, что здесь просто-таки необходимо остановиться. А интуиции своей он давно привык доверять. Медленно подошел к окну. Долго пытался рассмотреть хоть что-то сквозь грязное стекло, потом вдруг взялся за подоконник и с силой рванул его вверх. Широкая доска немного посопротивлялась, но все же покинула насиженное -- или належенное -- место. Под подоконником обнаружился тайник. В нем лежал пластиковый пакет, перетянутый скотчем. Разорвав липкую ленту, Энрике развернул пакет и аж присвистнул от удивления: внутри было немало денег. Пересчитал. Пятнадцать с половиной тысяч долларов ровно. Ну ни фига себе! Бывают же такие вот подарки судьбы! Спрятав находку за пазуху, он продолжил спуск, обследуя каждый подоконник по пути. Денег, как, впрочем, и тайников, больше не было. Только между третьим и вторым он нашел за батареей еще один сверток. Сердце екнуло в радостном предвкушении... но денег внутри не оказалось. Всего лишь сотня порнографических картинок отвратительного качества, причем лишь треть их изображала процесс совокупления, на остальных же, в основном, были изображены мужчины со здоровенными гениталиями. Просмотрев все, Энрике убрал картинки обратно.
После зловония подъезда свежий воздух опьянял, и в то же время нежданно-негаданно с новой силой навалилось изгнанное было похмелье.
О, великий бог Джа, услышь мольбу мою, ибо страдаю я сильно, согрешив вчера алкоголем, и ниспошли мне, несчастному, несравненный дар свой, ganjia.
Молитва сотворена, в кармане -- десять баксов и немного наших денег, за пазухой же -- целое состояние. Казахи уже должны быть на месте. Куплю целый аршин! Нет, два! Нет, все скуплю, чтоб надолго хватило! Пора идти, и я иду. Растреклятые цветочки распустились на деревьях, нос мой заложен -- аллергия, просьба не путать с аллегорией. Голова болит -- бодун, водка. Плохо. И надо еще заскочить в мюзик-шоп, купить Джеффу новые струны взамен порванных во вчерашнем экстазе. О, удача, навстречу как раз идет Джефф. Он гениален, а мне всегда доставляло удовольствие общение с такими же гениями, как я сам. Джефф счастлив, наверное, уже закинулся или треснулся чем-нибудь с утра. Он бормочет под нос новый речитатив, наверняка, сочиняемый по ходу. Увидев меня, он улыбается еще шире и радостно раскидывает руки. Мы тепло приветствуем друг друга. Сразу же выясняется, что у Джеффа есть ganjia, и мы, отойдя в укромный уголок, воздаем должное этой божественной траве. А она и впрямь, божественна -- похмелья как ни бывало, зато появилось ощущение всеобъемлющей радости и непреодолимое желание петь. И мы решаем разбудить нашего драгоценного Билли и замутить утренний джаз. Билли спал мало и потому поначалу он неприветлив, но манящий и многообещающий косяк, словно по волшебству, появившийся в руках Джеффа, сразу настраивает нашего друга на мажорный лад. Раскурив с Билли косяк, я чувствую себя абсолютно счастливым человеком и сажусь за клавиши. Билли берет бас, Джефф пробует микрофон. Раз, два, три -- и... закрутилось, завертелось, пошло-поехало, так что любо-дорого. Два с половиной часа без перерыва, затем чай, никотин, снова ganjia, еще полчаса полного джаза, потом никотин опять. А потом пришел Большой Алекс, несравненный мастер гитарных импровизаций, принес Вещество, полностью готовое к употреблению. Что ж, и употребим!.. Употребили. Маэстро, музыку! Маэстрами были мы сами, и музыку дали так, как подсказало нам Вещество. Какие-то невероятные по красоте и абсурдности картины вставали в моем счастливом мозгу, пока я играл: " Зеленая поляна, озаренная мягким светом оранжевой луны, погрузилась в Первый Весенний Бал. Пары самозабвенно кружились в пятиразрядном вальсе, иногда до ушей досужего слушателя долетали сумбурные, взволнованные признания в любви и приглашения провести вместе ночь-другую..." Вещество творит Волшебство. Волшебные мысли кружатся в голове, волшебная музыка рождается под волшебно быстрыми и гибкими пальцами. Волшебный голос Джеффа поет волшебную сказку о волшебных травах. Кругом -сплошное волшебство. Стоп. Перекур. Ganjia. И снова. Раз. Свет. Джаз. Цвет. Цветы. Звук. Стук. Два. Голова. Рифма? Слова? Нет. Бред. И такая эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория!!!!!!!!!!! Ах!