II
Роун ждет снаружи на улице в ранней ночи. Ждет, но не обязательно ждет Гаунта. Роун всегда, кажется, ждет чего-то. Благоприятную возможность. Темную аллею.
Он стоит с несколькими людьми из Первого Отделения, разговаривает, курит скрученную вручную сигарету с лхо. Их резко освещают фары транспортника-10 Милитарума. Их тени, худые и черные, прямо как они, падают на стену позади них, и на совершенно новую жестяную табличку, на которой написано «Официо Департаменто Администратум (Оккупационный Совет)». Она была прикручена болтами к фасаду поверх старой медной таблички, на которой написано «Налоговый Департамент, Винкула Сити».
Гаунт входит в интенсивное пятно света от машин. Мотыльки и другие ночные насекомые кружатся в ярком свете, как пшеничная шелуха.
Роун как бы выпрямляется, и как бы отдает честь.
— Обезопасили здание, — говорит он. — Первое, Третье и Пятое отделения. Вытащили наружу Литусцев.
В его обращении нет слова «сэр». И он не потушит свою сигарету.
— Литусцев? — безразлично спрашивает Гаунт.
— Привели их всех в столовую через улицу, — говорит Роун, расплывчато указывая. — Фейгор собирает показания.
— Всех? — спрашивает Гаунт.
Роун кивает. — Особенно тех, кто был на карауле у дверей на нижнем уровне, периметре, или проходе для грузов. Но, я подумал, что вы, в любом случае, захотите, чтобы вытащили их всех.
— Точно, — говорит Гаунт.
— Это то, что сделал бы Корбек, так что...
Гаунт кивает. — Снайперы? — спрашивает он.
— О, да, — говорит Роун. Он бросает взгляд наверх, не конкретно, на невидимые верхушки зданий, возвышающихся над Клавис Стрит. Они черные, как сажа, на фоне неба, которое было черным, как сажа, и беззвездным каждую ночь с тех пор, как они прибыли, шестью днями ранее. — Разместились, наблюдают, но ничего не будет.
— Давно ушел?
Роун кивает.
— Или здесь все время, — добавляет он.
Идея не ускользнула от Гаунта. Марауд мог пробраться внутрь, затем снова выскользнуть наружу. Но Б.Р.Е. Литусцев – солидный полк, опытный, и они охраняли периметр здания Администратума. Гаунт опросит их, но инсургент – марауд, согласно жаргону – должен был быть больше, чем просто хитрым, чтобы проскользнуть мимо. Документы, аккредитация, знание о запланированных доставках или протоколах передачи сообщений. Это маловероятно.
Гаунт смотрит вверх на фасад массивного правительственного здания. Над пятном от фар, это черная скала. Плоский гранит, бронированные окна. Он может разглядеть всего лишь выбоины нескольких дырок от снарядов, и отметки от ручного оружия рядом с уровнем земли, но, все равно, нет ничего, что могло бы служить в качестве точки опоры.
— Ты бы смог забраться наверх? — спрашивает он.
Роун нахмуривается. — Я что, выгляжу, как фесова ларисель?
Гаунт понятия не имеет. Он не знает, что это такое.
— Тогда, разведчик? Смог бы один из разведчиков?
Роун обдумывает это достаточно долго, чтобы показать, что это не совсем смешной вопрос, затем мотает головой.
Как и ожидалось. Марауд не проскальзывал внутрь, и он не забирался снаружи на двенадцатый этаж. Почти семьдесят процентов штата служащих, работающих в здании, и в правительственном компаунде, местные: местная бюрократическая инфраструктура, клерки, уборщики, общественное питание, техническое обслуживание. Кто-то, кто предполагался быть здесь, кто был авторизован быть здесь, принес противопехотную мину образца Милитарума К10 и нажимную пластину, чтобы поработать с ними этим утром.
Гаунт смотрит назад на Раглона.
— Достань полный список персонала, — говорит ему Гаунт. — Проверки безопасности, валидации, рабочее расписание. Мы просмотрим их все, и поглядим, если ли какие-нибудь пересечения с другими инцидентами – рабочее место, адреса проживания, пути до работы...
Раглон кивает.
— Значит, мы делаем это? — спрашивает Роун.
— Мы делаем это, — подтверждает Гаунт.
— Я просто подумал, что это можно скинуть Военной Разведке, — предложил Роун, пожимая плечами. — Они побыстрее будут.
— Ну, в Винкуле два офицера Военной Разведки, — говорит Гаунт, — и у них полно дел с общим анализом мятежа, так что, да, в идеале это было бы их работой, но делать ее будем мы.
— Я просто подумал, — говорит Роун, — теперь, когда их здесь больше...