Ферминъ прошелъ дальше, мимо большихъ площадей, гдѣ были выставлены ряды бочекъ съ тѣмъ, чтобы солнечные лучи хорошенько прогрѣли ихъ. Это было дешевое вино, обыкновенный хересъ, который выставляли подъ солнечные лучи, чтобы онъ поскорѣе состарился. Ферминъ вспомнилъ, сколько времени и труда требовалось для производства хорошаго хереса. Для этого нужно было по крайней мѣрѣ десять лѣть: десять сильныхъ броженій были необходимы для приданія хересу того остраго аромата и легкаго, отдающаго орѣхами вкуса, которые никакое другое вино не могло усвоить себѣ. Но требованія торговой конкурренціи, желаніе продуцировать дешево, хотя бы и похуже, заставляли спѣшить съ процессомъ старѣнія вина и выставлять его на солнце, чтобы ускоритъ выпариваніе его.
Пройдя черезъ извилистыя тропинки среди ряда выставленныхъ бочекъ, Монтенегро дошелъ до отдѣла «гигантовъ» — громаднаго вмѣстилища еще неперебродившаго вина. Раскланявшись здѣсь съ рабочими, Монтенегро черезъ боковую дверь прошелъ оттуда въ отдѣлъ, называемый «фрахтовымъ», гдѣ находились вина безъ этикета для передѣлки въ разные сорта винъ. Въ этомъ зданіи фабриковался промышленный обманъ. Требованія современной торговли принуждали монополистовъ одного изъ первыхъ винъ въ мірѣ прибѣгать къ этого рода смѣсямъ и комбинаціямъ, которыя вмѣстѣ съ коньякомъ составляли наибольшую часть вывозной торговли фирмы. Въ «фрахтовомъ» отдѣлѣ находилось четыре тысячи бурдюковъ разнородныхъ винъ для комбинацій. Въ темной комнатѣ, которая освѣщалась только маленькимъ окошечкомъ съ краснымъ стекломъ, имѣлась camera obscura. Здѣсь техникъ разсматривалъ вино изъ только что откупоренной бочки.
Сообразно съ «заказомъ» онъ комбинировалъ новое вино изъ разныхъ жидкостей и затѣмъ отмѣчалъ мѣломъ на бочкахъ число кувшиновъ, которые требовалось извлечъ изъ каждой, чтобы составить смѣсь.
Монтенегро зналъ еще съ дѣтства техника «фрахтового» отдѣла. Это былъ самый давній служащій въ фирмѣ — старикъ, который какъ будто весь распухъ отъ окружающей его сырости, Вынужденный къ молчанію долгимъ пребываніемъ въ «камерѣ обскурѣ», онъ чувствовалъ потребность поболтать, лишь только въ тому представлялся случай.
— Что твой отецъ? — спросилъ онъ Фермина. — Все живетъ въ виноградникѣ, да? — Куда ему лучше тамъ, чѣмъ мнѣ въ этомъ сыромъ подвалѣ. Навѣрное онъ проживетъ дольше меня.
И увидавъ записку, которую ему протянулъ Монтенегро, онъ сдѣлалъ жестъ отвращенія.
— Опять заказъ! — воскликнулъ онъ съ ироніей. — Новую смѣсь вина для отправки. Прекрасная наша торговля, нечего сказать!.. Прежде мы были первой фирмой въ мірѣ, единственной по нашимъ винамъ и нашимъ виноградника. Теперь мы фабрикуемъ «смѣси», иностранныя вина, — мадеру, опорто, марсалу или подражаемъ тинтилю или малагѣ. И для этотго Богъ создалъ виноградный нашъ сокъ и даеть силу и сладостъ виноградникамъ Хереса, чтобы мы отказывались даже отъ собственнаго имени!.. Право, я готовъ желать, чтобы филоксера покончила со всѣми нашими виноградными лозами, до того мнѣ претитъ эта фальсификація и ложь!
Монтенегро зналъ о маніи старика. Всякій разъ, что ему приносили новый заказъ «смѣси», онъ разражался проклятіями противъ упадка винъ Хереса.
— Ты не видѣлъ добраго стараго времени, Ферминильо, — продолжалъ онъ, — поэтому ты и относишься такъ легко ко всему существующему. Ты принадлежишь къ числу теперешнихъ, къ числу тѣхъ, которые думаютъ, что дѣла идутъ хорошо., потому что мы продаемъ много коньяку, какъ и всякая другая фирма, въ чужихъ краяхъ, виноградники которыхъ производятъ лишь одну дрянь, и не производятъ ничего подоблаго тому, что Богъ даруеть Хересу… А мы съ этимъ нашимъ богатствомъ, съ этимъ даромъ Божьимъ, — мы фабрикуемъ коньякъ или разную смѣсь, оттого что хересъ, настоящій хрресъ, теперь уже не въ модѣ, какъ говорятъ чужеземные сеньоры…
Старикъ негодовалъ, слушая возраженія Фермина:
— Это требованіе современной промышленности, сеньоръ Висенте, торговля и вкусъ публики измѣнились.
— Такъ пусть же они не пьютъ наше вино, пусть оставляютъ насъ въ покоѣ и не требуютъ отъ насъ, чтобы мы его фальсифицировали. Мы сохранимъ нашъ хересъ у себя въ своихъ магазинахъ, дадимъ ему спокойно стариться, и я увѣренъ, что настанетъ время, когда придуть проситъ его у насъ на колѣняхъ. Кругомъ насъ все сильно измѣнилось. Должно бытъ, Англія погибаеть. Прежде къ намъ въ виноторговлю являлось меньше англичанъ, но зато они — эти прежніе путешественники — были знатные люди — лорды и леди по меньшей мѣрѣ. Было пріятно смотрѣть, какъ они производили пробу вина, собираясь дѣлать заказъ. Дайте вотъ этого и дайте вотъ того, чтобы сравнить. Такимъ образомъ они проходили по всѣмъ отдѣламъ, серьезные, какъ жрецы, пока, наконецъ, при выходѣ изъ магазина не требовалось отнести ихъ на рукахъ въ коляску, чтобы отправить въ ихъ гостиницу. Теперь же, когда въ Кадиксъ пристанетъ пароходъ съ англичанами, они являются сюда цѣлой толпой, съ гидомъ во главѣ, все перепробуютъ, потому что даютъ имъ пробовать даромъ. А если что купятъ, то лишь бутылку въ три песета. И пьянѣть-то они не умѣютъ, какъ сеньоры: кричать, галдятъ, ссорятся и ходятъ по улицамъ, шатаясь, такъ что встрѣчные отворачиваются отъ нихъ, негодуя. Я думалъ прежде, что всѣ англичане богаты, а выходитъ, что эти-то ничего собой не представляютъ — они просто башмачники или лавочники изъ Лондона. Вотъ какъ идутъ дѣла.