Геральт не двигается. Лишь возвращается взглядом к освещённому огнём лицу. Оно будто воском вылито, особенно та его сторона, что исписана глубокими шрамами. Невольно думается: как можно было получить этот серп прямо на черепе? Неужели кто-то просто размахнулся и вогнал шашку в кость? Ольгерд расслабленно сидит, смотрит снизу вверх, щурится глазами, в которых — то ли заинтересованность, то ли — утомленное ожидание.
Геральт качает головой:
— Я пришёл не за выпивкой.
— Неужто действительно по делу? Какие могут быть совместные дела у разбойника в отставке и странствующего ведьмака?
— Мне нужен хороший конь.
Ольгерд внимательно слушает и медленно моргает, насмешливо приподняв брови.
— Думал, у тебя остались связи на торговых рынках.
— У меня? — улыбается он краем губ. — Здесь? Боюсь, ты обратился не к тому человеку, Геральт. Не сказать, что мне это не льстит…
— Ну, нет так нет, — коротко перебивает Геральт.
И думает: действительно, что ты несёшь? Какой проклятый бес заставлял тебя шагать пешком от самого Карстена — сюда по проливному дождю? Теперь вода стекает с тебя и срывается редкими каплями с дорожного плаща, как с ожившей в непогоду статуи. Бьётся о деревянный пол. Просачивается между плотно лежащими досками. Холера, ты полный идиот.
— Присядь, — говорит вдруг Ольгерд, кивая на шкуру около себя. — И возьми вино.
— Я не…
— Будь моим гостем, Геральт, и не выебывайся, коль пришёл.
Геральт несколько мгновений молчит. А затем поднимает руки и касается пальцами застёжки на мокром и грязном плаще.
Эти вечера необъяснимы.
Срать на вино, срать на потрескивающий камин, на отдалённую схожесть с далёкой юностью в Каэр Морхене. Не это тянет к заброшенному дому, словно чёрта на приманку. Глубоко вдохнуть не даёт другое: будто удавку на шею нацепили и — тянут, волокут. Всё равно: упирайся-не упирайся лапами в землю, ты уже попался. Будто сам не хотел, но дал себя поймать, явившись сюда впервые. Наверное, так же себя чувствует грифон, летящий на дух крушины. Инстинкты вопят, что сейчас твоё брюхо распорет ведьмачий меч, что дальше — опасно. Не лети дальше, не нужно… Но запах уже вонзил крюк в твоё нутро и волочет к себе, а зверь внутри исходит слюной и пеной, беснуется, рвётся ближе и ближе, пытаясь прогрызть клетку из рёбер, выворачивая себе башку.
Волк в груди хищно прижимает к голове уши, но зубы не скалит. Принюхивается к Ольгерду. Смотрит, не отрываясь, как будто чует похожего на хозяина бродягу.
Как будто даёт ему шанс стать другом.
…Геральт покупает коня в Нильфгаарде за бесценок.
Эмгыр всё ещё благодарен ему за добрые вести о Цирилле, он не может себе позволить отказать своей лучшей ищейке в жеребце. Так он и говорит. Геральт отвечает, что он не является ничьей ищейкой, но жеребца седлает — ему нужен конь. Эмыгр, конечно, остаётся при своём мнении: Геральт им уже куплен. Он уверен, что флорены решают всё. Набитая до краёв казна решает любую политическую проблему. Наверное, он бы рассмеялся, если бы узнал, что у ведьмака, яшкающегося с самим императором Нильфгаарда, всё ещё остаются долги в десятке вшивых таверен Темерии.
Он бы хохотал до колик, если бы заглянул в кошель Геральта.
Да плевать на него.
Если конём можно вернуть тот небольшой должок, который остался со времён возвращения Цири во дворец — это неплохие расклады. Больше Геральту от императора не нужно ничего. Он холодно отказывается от предложенного слугой тяжелого мешочка — он уверен, — флорен. Заскакивает в седло и пришпоривает гнедого коня.
Конюх Эмыгра поклялся своей матушкой и здоровьем своих детей, что этот скакун не захромает. Что умнее и выносливее его нет во всей Империи!
Животное отказывается отзываться на Плотву.
Аксий решает эту проблему.
Геральт срывает объявление о «злом и страшном лесном призраке», поселившемся в Урстене. Он думает: если эти долбаёбы снова призвали лешего, нужно выдать им флаера с кратким описанием инструкции пользования разъяренным духом. Он думает: нужно немного поспать; и думает: нормально ли, что о можжевеловых кружках и треске камина за всю поездку до Вызима он думал чаще, чем о комнате Трисс в таверне Новиграда?
Когда корчмарь «Гусиной гузки» жестом приветствует Геральта и подзывает его к себе, волк внутри поднимает голову и напряжённо рычит. Он снял комнату и оставил здесь большую часть своих вещей на время поездки к Эмыгру, поэтому вот этот торопливый жест рукой не вселяет никакой уверенности, что в его отсутствие всё было в порядке.