– Всё… хорошо. Нам туда, – сказала она и показала рукой в сторону тропинки, которая вела ко второй часовне.
– Может, присядешь? Вот, садись на мой рюкзак, – сказал он и скинул рюкзак с плеча на землю.
– Нет, все правда хорошо. Идём, – сказала она, пытаясь вернуть былой азарт и радость голосу, но у нее не вышло.
Саша шел за ней по узкой тропинке, когда начала падать, но успела удержаться за могильный заборик.
– Мы пришли, – сказала Алёна.
Это все было безумием. С девчонкой было что-то не то, но она не признавала этого. Саше было не по себе. Парень посветил фонариком на большие фотографии, расположенные на надгробии.
– Красивая у тебя была бабушка, – сказал он.
– Угу. Саш, мне нужно тебе кое в чем признаться, – сказала Алёна.
– В чем?
– Я не помню, как я здесь оказалась.
– Но ты же сказала, что…
– Соврала. Я помню, что делала днём, а дальше все как в тумане. Потом я здесь. Вот и решила, что это какой-то глюк моего мозга. Подумала, что пришла сюда навестить бабушку и дедушку. Что мне еще здесь делать, если не это? И вот мы здесь, и я понимаю, что не за этим сюда пришла.
– Интересно. А что ты последнее помнишь?
– Помню… Помню, как мы были в магазине. Я купила себе платье. Вот это, которое сейчас на мне. Еще гирлянду.
– Зачем тебе гирлянда?
– Тебя правда только это волнует?
– Нет, прости.
Саша посмотрел в её зеленые глаза. В них был страх. Буквально 20 минут назад она была девочкой, наполненной любовью к жизни, а сейчас в одночасье все иссякло.
– Так, вставай. Мы уходим от сюда! – сказал Саша.
Он помог Алёне встать, и они направились к выходу. Саша подошел к воротам и вышел за территорию кладбища. Обернувшись, он увидел, что Алена, растерянная, до сих пор стоит по ту сторону.
– Что такое? Идем.
– Я не могу, Саша.
– Глупости. Пойдем.
– Саш, я… я…
– Ну па-ап, ты же обещал, – сказала Алёна
– Еще чуть-чуть. Потерпи! Сейчас я дослушаю её и включу то, что понравится тебе. И вообще: моя машина – моя музыка, – улыбнулся он.
– Так нечестно, – выдохнула Алёна и показала папе язык.
– Я все вижу, – сказал он и помахал ей указательным пальцем.
В разговор вмешалась мама. Она повернула голову на задние сидения.
– Красивое платье мы, конечно, тебе купили, но, Алёна, зачем тебе эти гирлянды? Осень еще на дворе.
– Они очень красивые! Я боюсь, что к зиме их могут разобрать, и тогда я буду плакать, а тебе придется меня успокаивать!
– Хорошо, убедила. Покажи их хотя бы.
– Когда приедем домой.
– Как там твой брат?
Алёна посмотрела на Ефима, своего младшего брата, который свернулся калачиком на сидении и тихо сопел.
– Он смотрит сны.
– Снова ночью не захочет спать. Он у нас такой важный в свои 6 лет.
Потом был удар.
– Я… я… я умерла.
– Ты что?
– Я умерла.
Саша подошел к ней.
– Тебя Илья с Матвеем подговорили?
– Кто?
– Не прикидывайся. Они решили не только заставить меня на кладбище ночевать, но еще и тебя прислали? Можешь позвонить и сказать им, что их план не удался.
– Я не понимаю, о чем ты. Не кричи.
Саша заметил небольшое пятнышко у нее на лбу. Когда он поднял фонарик, чтобы посветить на Алёну, луч безнадежно погас. Тогда Саша достал телефон и заметил, что время на часах до сих пор 00:29. «Твою ж мать», – проговорил он про себя и посветил на лоб экраном. Там было пятнышко крови.
– У тебя кровь.
– Где?
Саша тыкнул пальцем и заметил, что пятнышко увеличилось в размерах. Алёна поднесла чистую руку ко лбу, чтобы проверить, и почувствовала, как кровь испачкала всю все ее ладонь.
Она вспоминает, как отрывается от сиденья. В машине все еще играет песня отца. Его бейсболка слетает с головы. Ремни безопасности ломают ребра её родителям. Мир за окном кружится в вальсе. Затем она влетает лбом в крышу. Далее – тьма.
– Её надо срочно остановить. Сейчас, – в растерянности говорит Саша и залазит в рюкзак. Он достает оттуда плед, а из бокового кармана – нож. Отрезая кусок от пледа, он прикладывает его к открывшейся ране. – Что за чертовщина происходит?
Алёна берет то, что осталось от пледа, и раскладывает на дорожке.
– Давай присядем.
Саша садится рядом, она начинает рассказывать. Когда история подойдет к концу, он откроет для себя нечто ранее неведомое.
– Я призрак, – заключила Алёна.
Сразу после того, как она это произнесла, кровь остановилась. Лоб был абсолютно чистым.