Лой не ответил. Его лицо побледнело, с губ сорвался болезненный стон и он начал медленно оседать, держась за бок. Эльма поняла, что, в горячке, нанесла возлюбленному слишком серьёзную рану.
Отбросив меч, она подхватила любовника, пытаясь удержать его от падения.
– Кажется, ты меня убила… – прошептал Лой побледневшими губами. Меч выпал из ослабевших пальцев и с жалобным звоном покатился по плитам двора, на которые струёй стекала кровь.
– Лой! Прости, Лой!.. Я не хотела! – растерянно пробормотала девушка, опускаясь вместе с теряющим сознание возлюбленным. – Эй, лекаря! Немедленно!
Пока лекарь пробивался сквозь толпу, спеша к месту поединка, Эльма с горечью смотрела, как смертельная бледность покрывает лицо любовника, как тускнеют ясные озорные глаза, а жизнь покидает сильное красивое тело.
Лой судорожно вздохнул, закашлялся, харкая наполнившей рот кровью, и прошептал:
– Зато я умираю свободным…
Веки медленно опустились и он затих. Пришедший, наконец, лекарь, лишь беспомощно развёл руками. Эльма прижала к груди голову умирающего и горестно застыла. На глазах выступили непрошенные слёзы. Сердце терзала невыносимая боль утраты, горечи и разочарования. Одна горячая капля медленно скользнула по щеке и подбородку и упала на лицо раненого… Лой вздрогнул и открыл глаза. Губы тронула бледная улыбка.
– Меня оплакивает самая прекрасная женщина… – еле слышно прошептал он. – Значит, я непременно попаду на Небеса…
И умер, с открытыми глазами и улыбкой на устах. Эльма наклонилась и поцеловала безжизненные губы, отдавая возлюбленному последнюю дань любви.
К ней приблизилась Лайта, осторожно тронула за плечо и произнесла:
– Идём… Твою рану нужно перевязать…
Эльма подняла на подругу блестящие от слёз глаза и сказала:
– Я не хотела его убивать…
– Я знаю… На всё воля Богини-Матери.
Осторожно опустив безжизненное тело на землю, Эльма встала, опираясь на руку подруги.
– Заберите его и подготовьте к погребению… – приказала она лекарю.
Хромая, прошла сквозь молча расступившуюся толпу и поднялась по ступеням замка. Проходя мимо коменданта Мюррея, произнесла:
– Пусть его похоронят с почестями… Он был самым лучшим бойцом в отряде.
– И самым глупым… – пробормотал комендант, когда девушка удалилась.
Глава 15
Несколько дней Эльма пролежала в постели, пока её рана не закрылась и силы не восстановились. Юлисса лечила её, заговаривая кровь и отпаивая отварами. Лечение девушки оказалось эффективным, и уже через пять дней Эльма смогла передвигаться по замку без посторонней помощи, а через десять сесть в седло и совершить дальнюю прогулку.
Глай задержался на острове до полного выздоровления дочери, но сразу же снялся с якоря, как только она крепко встала на ноги.
Еду пленнику всё это время носила Анила. Рейнольду не нравилась эта молчаливая женщина, от которой невозможно было добиться ни слова. Через несколько дней он не выдержал и спросил:
– Как здоровье госпожи?
Женщина испуганно посмотрела на него и не ответила. Рейнольд преградил ей дорогу и произнёс:
– Я понимаю, что тебе запрещено разговаривать со мной, но если ты скажешь мне, как чувствует себя госпожа Эльма, не думаю, что это будет нарушением приказа.
– Она поправляется… – пробормотала Анила. – За ней ухаживает Юлисса, чародейка из Медауса.
– Красивая девушка с золотым ошейником?
Анила взглянула на него так, словно он произнёс проклятие, и пролепетала:
– Дайте мне пройти, сударь… Мне запрещено что-либо вам рассказывать.
– Но ты мне ничего не рассказала.
Тут дверь резко распахнулась и на пороге появилась Лайта, дежурившая сегодня в покоях госпожи. Проходя мимо, она услышала приглушенные голоса.
– Ты разговаривала с пленником, негодница? – строго спросила она.
– Нет, госпожа Лайта! Я ничего ему не сказала! – воскликнула перепуганная насмерть женщина.
– Я слышала твой голос.
– Я… Он… Он спросил, как здоровье госпожи… И я лишь ответила, что она поправляется… Ведь это не нарушение?..
– Тебе было запрещено вести любые беседы с пленником… Не так ли? – холодно произнесла Лайта. – Я доложу о твоём проступке госпоже.
– Нет, госпожа Лайта, не делайте этого! – в ужасе закричала женщина. – Лучше сами накажите меня, но не говорите госпоже Эльме!
Рейнольд, молча наблюдавший эту сцену, вмешался в разговор:
– Простите, сударыня… Эта женщина не виновата. Это я заставил её говорить. Если кто заслуживает наказания, то только я.