Платформа остановилась, они вошли в подъезд, скрипучий лифт принял оплату и медленно пополз наверх.
— Похоже на дичь, которую постоянно пересылает Джессика. Здесь безопасно подниматься? Как будто пожар был.
— Иногда появляется возможность поговорить с собой часок-другой в ожидании лифтёра, но в целом нормально. Кстати, о дичи. На этаже может быть крик, не пугайся.
Они вышли в длинный коридор со множеством разных дверей. Виолетта посмотрела по сторонам — везде были надписи, царапины, чёрные полосы, пятна. Селфи-дрон беспристрастно пролетел коридор из края в край, записывая видео. Бэйзил жестами показал, что следует идти тихо. Из-за одной двери слышалось невнятное бормотание, а когда они проходили мимо, о её внутреннюю сторону разбилась бутылка. Виолетта вздрогнула, а бормотание сменилось на истошные вопли.
— Не подходите! Я вас слышу! Убирайтесь! Убирайтесь обратно!
Виолетта отскочила, Виктор ободряюще обнял её.
— Не пугайся, это бедняга Фарнхем, наш главный адепт пузырькового алгоритма. Как напьётся, всё время про чертей орёт. Иногда они бухают с бывшим пилотом из 325-й, который плачется, как однажды едва не разбился в компании с безумным командором и своей будущей несравненной женой. Вот тогда начинается каноничное Безумное Чаепитие до белых кроликов. А сегодня так, форму поддерживает.
— Чем он занимается? Транслирует попойки за пожертвования?
Бэйзил остановился у двери с номером 4891 и многозначительно улыбнулся Виолетте.
— Говорят, один довольно известный муж перед разводом с очень жадной особой прятал часть имущества. В том числе переписал на Фарнхема акции «Роузбад».
— Акции мебельного гиганта — на алкоголика?
— Тогда Фарнхем выглядел нормальным менеджером среднего звена, который за лёгкие деньги хоть квартальный провал на себя возьмёт. После сделки он вдруг понял, что бывшая жена босса натурально охотится за скрытыми активами и, если узнает про акции, будет вырывать их с его, Фарнхема, мясом. Тогда подался в бега.
— А ты откуда это знаешь?
Виктор принял гротескно-гордую позу.
— Я нашёл им Фарнхема. Моё первое крупное дело!
— Им? Они оба наняли тебя?
Он понизил тон до заговорческого шепота.
— Не напрямую. Ладно, целиком история такая. Когда его потеряли, подопечный мужа должен был максимально незаметно найти и перепрятать акции. Он кого-то нанял, тот кого-то подрядил, в итоге дошло до меня. Я нашёл, информацию передал, а мой наниматель заблокировал связь. Ну контракта же нет, что ему будет? Фарнхем вдруг узнаёт об опасности, меняет квартиру. Про которую вдруг узнаёт бывшая жена нанимателя, но по неопытности информатор опять остался без награды. Но она не успевает: Фарнхем, — вдруг! — на все доступные деньги впадает в кому от передозировки и временно не может быть стороной сделки. Обе стороны проявляют осторожность, мешают друг другу выкрасть тело, и тихо фальсифицируют завещания в свою пользу. В это время проходит выплата дивидендов по акциям, снова разбогатевший пациент выходит из комы и выписывается из хосписа.
— Вдруг, да? Удивительная череда совпадений! И теперь он прячется здесь?
— Да, но совпадения продолжались и пока он отлёживался в якобы-коме. Его родственники внезапно узнали эту историю и контакты не особо придирчивых медэксперта и юриста. После выздоровления, они все встретились, завизировали вменяемость и завещание на продажу акций с переводом средств родственникам.
— Погоди, а почему сразу не продали?
— Не были готовы сходу ввязываться в спор более влиятельных. А так, видимая часть событий сводилась к выходу Фарнхема из комы и срыву в увеселительный тур, из которого он до сих пор вернулся не весь. Акции так и повисли, дивиденды приходят на его счёт. Когда помрёт, родственники с безопасного расстояния заявят депозитарию о своих правах, побив козырями доказательств заготовки юристов бывших супругов. А я, наконец, получил достаточно эрви, чтобы поселиться рядом и вовремя узнать о необходимости брать попкорн и занимать место у выхода из зала.
Он открыл дверь.
— Ты страшный человек, — сказала Виолетта, входя в квартиру.
— Я кибернетический организм, живая ткань поверх металлического эндоскелета.
— Не знаю, что именно это значит, но готова поверить: для человека этот шкаф маловат.
— В шкафу нет окон, а я хорошо устроился. И места для одного вполне достаточно. Вон, через три двери отсюда, пара с ребёнком. Съехались, чтобы ренту легче тянуть, а в итоге он тянет, она подтягивает бытовыми работами по всему этажу. Им повезло, что пока конкурентов мало.
— А если их станет больше?
Он пожал плечами.
— Семейка пропадёт. Оставшиеся на плаву не видят утонувших, мы не видим ушедших. Будут искать жильё дешевле, работу дороже. А на их место придёт другой: либо сверху, либо снизу.
Виолетта медленно изучала обстановку в комнате и вертела селфи-дрон в руках, не сделав пока ни одного снимка. Девушка ощущала неуловимую атмосферу таинства допуска к сокровенному, личному. Профессиональная привычка кричала, что она первая из людей спустилась в затерянную гробницу, даже Джессика не видела этого места. А скрытое могущественное чувство противилось тому, чтобы через фотографии сюда попал кто-либо ещё.
— Боишься распугать публику контентом? — спросил Виктор, подозревая разочарование гостьи.
— Нет, я просто задумалась, — призналась она. — Ты и я приходим в один ресторан из настолько разных домов. Ты же наверняка задумываешься о посетителях и мечтаешь поменяться местами?
— Именно поменяться местами я бы отказался. Друзья, репутация в своём деле... Мне нравится это. Так что лучше деньгами.
— А что бы ты сделал с деньгами?
— Купил ресторан господина Азуро, чтобы посмотреть на его лицо. А ты? Мечтаешь собрать все восторги? Превзойти в рейтингах того мальчика с «Тики-бум, тики-бутс»?
— О, да: стать новой легендой, чтобы каждые пять лет меня вытаскивали из чулана, показывали пальцем и пересчитывали морщины! Все хотят этого вначале. Теперь уже не знаю. Я устала бежать к цели, которая не приближается. Не подумай, я понимаю, что это звучит глупо, и моё «устала» отличается от твоего. Я имею в виду... как ты сказал? Все хотят одного, а на деле каждому одинаково плохо и страшно, что станет ещё хуже.
— Я понимаю. Кортес называет это пределом развития, за которым никакие усилия не поднимут на принципиально другой уровень. Человек перестаёт по-настоящему мечтать о невозможном и не хочет признаться в ошибке пути. Надо сменить маршрут. Так говорит господин Ланкастер?
Она улыбнулась трогательно-печальной улыбкой.
— Говорит... После его выступления реально кажется, что можешь всё. А потом горишь неделями, а рейтинг там же. Поэтому нам с Джессикой очень важно использовать эту историю с порталами на полную. Это не развлечение, нам выпал тот самый шанс.
Виктор поднял руку в останавливающем жесте.
— Нет и нет. Это не шанс, не получка, не аванс, а кредит под конские проценты. Через два дня будет большая перегрузка сети, в которой обвинят десятки мало-мальски причастных к нарушениям. Прогулок в Зазеркалье бы хватило, а фейерверк в парке просто подарок...
— Ты действительно думаешь, что надо буквально бежать из Проксити?