— Нет.
— Умеешь ли ты готовить микстуры, работать ланцетом, делать прижигания, пользоваться щипцами и зашивать раны?
— Да.
— Берешь ли ты плату за свою работу?
— Нет.
— Пользуешься ли скипидаром, дабы обесплодить мужчину и жену его?
— Нет.
— Выращиваешь ли агримонию, дабы лечить от бесплодия?
— Нет.
— Торгуешь ли ты своим телом?
— Нет.
— Кто может это подтвердить? — вспылили священники. — Если ли хоть кто-то, кто может это засвидетельствовать, и не какая-то шлюха, а уважаемый и достойный мужчина, который имеет право выступать свидетелем на процессе?
В этот самый момент наступила тишина, нарушаемая лишь южным ветром, как вдруг раздался голос.
Громкий, решительный, знакомый.
— Я могу это засвидетельствовать, — произнес он, появившись невесть откуда. — Я, Паскуале Де Медико, сын Йосефа.
Часть вторая
Паскуале
Глава 1
То были годы учения и годы странствий для Паскуале Де Медико, сына Йосефа.
После того как они покинули наш дом, его отец пожелал, чтобы Паскуале начал практиковать медицинское дело. Несмотря на то что евреям не разрешалось обучаться в университете, Паскуале — хоть и неофициально — все же посещал занятия, чтобы получить лицензию.
Паскуале рассказал мне, что в Падуанском университете, где он провел несколько лет, он прочел трактат Аверроэса[6] «Куллийят» — в переводе Бонаказы он назывался «Основные принципы медицины». А однажды, во время затмения, ему удалось посмотреть сочинение Бруно да Лонгобукко о хирургии[7].
Но все это были запрещенные тексты, о которых говорили лишь шепотом, содержание которых передавалось наскоро записанными каракулями. Копий с них было ничтожно мало, и посмотреть их давали всего на сутки, после чего студенты-христиане требовали их обратно.
Паскуале проводил дни и ночи за чтением этих сокровищ. При скудном свете свечи или луны. Он терпеливо переписывал все термины, рисовал органы, записывал диагнозы и способы лечения. Ему довелось созерцать всю красоту человека.
Какой неведомый создатель смог сотворить такое сплетение мышц, жил, кровеносных сосудов? И что такое болезнь, как не возможность беседовать с Господом?
За годы учебы Паскуале понял, что врач находится в постоянном диалоге с вечностью, что он своего рода проводник, который как никто другой близко соприкасается со смертью.
А смертей он, Паскуале Де Медико, сын Йосефа, видел немало.
Смерти невинных детей, не ведавших, что их тела захватила хворь, отупленных нуждою и голодом. Они засыпали у него на руках, пока он слушал их сердца. Пока пытался расслышать в дыхании опасные хрипы. Выживали лишь немногие новорожденные. Остальные погибали от цинги, рахита, огня святого Антония и столбняка.
Паскуале ни разу не сообщил о смерти ребенка холодно, как поступали другие врачи. Уход малыша был для него свят, как полет голубицы, его следовало оплакивать и помнить о нем.
И смерти женщин. В родах, от потери крови, от неудачных абортов. Еще недавно они были здоровы, танцевали, щелкая каблуками до зари, набивали чучела, чтобы они отпугивали ворон. Прекрасные и исполненные тайн, в их взглядах сквозило прощание. Но тут подступала болезнь, вытягивая силы, сердце улетало куда-то вдаль, и они покидали этот мир с загадочной улыбкой, а потрепанный подол их одежд был испачкан кровью.
Наконец, смерть отца.
Все случилось внезапно, несколько лет назад, в Константинополе, всего в шаге от широкого канала, позволявшего морю зайти в порт. Огни мечетей сверкали, вздымались ввысь алтари. Небесный свод открывался тому, кто рисковал пуститься в дорогу. И отец Паскуале, Йосеф, сразу все понял. Он был на короткой ноге со смертью и потому сказал: «Паскуале, свершается, уже скоро, подготовься, достань талит, пожелай моей душе благополучного пути. Не забывай улыбаться, вершить жест благословения и посади гаркад. Сделай мне такую могилу, чтобы ее мог развеять пустынный ветер, как положено временному приюту. Тогда я смогу пройти. Начерти на песке мое имя и дождись, когда ветер заметет все буквы, лишь тогда оплачь меня над едва заметным углублением, что останется от могилы».
Это стало вторым горем в жизни Паскуале. Оно пронзило его плоть страшной болью, точно его ударили хлыстом.
Как и у меня, у Паскуале Де Медико никогда не было матери. Как и я, он ничего не помнил о ней.
Он рассказал, что она умерла в пути, когда Паскуале было чуть больше трех лет. В пустыне Намиб, в одном из оазисов, она присела и прошептала, прикрыв глаза: «Я устала, Йосеф».
6
Аверроэс (1126–1198) — андалусский ученый, математик и философ Ибн Рушд, последователь Аристотеля, автор трактата по медицине «Куллийят».
7
Бруно да Лонгобукко (1200–1286) — калабрийский ученый-хирург, его «Великая хирургия» использовалась для обучения в университетах Болоньи и Падуи.