– А ты почему встала? – спросила Люси у сестры.
– Мама разрешила, это раз, – Джулия начала загибать пальцы, – два, я себя гораздо лучше чувствую, а три – мне лежать в постели надоело!
Люси улыбнулась. Если Джулия так говорит, значит, ей точно лучше. И все же она внимательно оглядела сестру. Как всегда, бледная, темные волосы не расчесаны, вдобавок ко всему, стоит на полу босиком… Но выглядит действительно, намного лучше, чем с утра…
Джулия заболела восемь лет назад – в тот же год, когда арестовали папу и Джека. Тот год вообще стал роковым для семьи Арьен. Вся жизнь мгновенно пошла под откос: маму выгнали с работы, пришлось ей искать другую, Люси в школе, куда она только-только пошла, сразу стала изгоем… А болезнь Джулии стала довершающим ударом.
Никто до сих пор не мог с точностью сказать, чем девочка больна. Но сути это не меняло: за эти восемь лет Джулия от силы раз десять выходила во двор. Чаще всего ее одолевали приступы непонятной слабости, так что она едва могла приподнять руку. Приступы эти были, правда, недолгими, и проходили самое большее через час. Но когда они снова повторятся, сказать было просто невозможно. Как невозможно было и понять причину всего этого. Поэтому Люси со своей мамой старались по возможности не оставлять Джулию одну. Но в последнее время случалось слишком много непредвиденных обстоятельств, вроде экстренных вызовов мамы на работу, как сегодня…
– С тобой точно все в порядке? – на всякий случай спросила Люси, хотя знала: Джулия хотя и понимает серьезность своей болезни, никогда не скажет сама, что что-то не так.
– Точнее не бывает! – энергично тряхнула головой девочка и снова удалилась в комнату.
Люси с улыбкой покачала головой и последовала за сестрой.
Эту комнату Люси и Джулия делили на двоих уже много лет. Старшая сестра даже не помнила того времени, когда жила одна – Джу стала жить с ней вскоре после своего появления на свет: Люси тогда было всего два года. И ни разу за эти тринадцать лет сестры не ругались, и даже почти не спорили.
Для страны, где каждый сам за себя и сам по себе, семья Арьен была очень странной. Еще бы: где еще сейчас найдешь семью, где отношения построены на взаимопонимании и доверии? И взаимопомощи… За те годы, что они жили все вместе, Люси не помнила ни одного раза, чтобы родители поссорились, или они с Джеком и Джулией за что-то обижались друг на друга. Возможно, такое воспитание как-то отразилось на поведении Люси в обществе, потому что ее, тихую и спокойную девочку, считали почти сумасшедшей, «не от мира сего». Вот поэтому, в том числе, ей и доставалось…
– Иногда я тебе завидую, – сказала Люси сестре, которая вовсю наматывала по комнате круги: наслаждалась временным улучшением самочувствия.
Джулия только хмыкнула. Настоящей жизни за пределами двора она почти не знала, и наивно считала, что ничего хуже безвылазного сидения дома быть не может.
– Я серьезно, – сказала Люси. – Вот тебе, например, в школу не надо ходить…
– Можно подумать, что места хуже школы в мире нет, – буркнула Джулия. В школу ей, не смотря ни на что, хотелось.
Люси не ответила. Для нее действительно не было в мире места хуже, чем школа. Пусть даже в этой школе учится Дилан…
Тут открылась и негромко закрылась входная дверь.
– Девочки! Я пришла! – сказала мама.
Обе дочери пошли ее встречать.
Анжелика Арьен выглядела очень усталой. Судя по всему, сегодня у нее на работе случилось что-то совсем уж экстраординарное.
– Джулия, ты как? – первым делом спросила мама.
Девочка показала оттопыренный вверх большой палец. Мама улыбнулась.
– Хорошо. А ты, Люси? Как в школе?
– На истории выговор объявили, – Люси пожала плечами. – С занесением в дело и ученическую карту. Тебе, сказали, что доложат.
– И за что на этот раз? – вздохнув, спросила мама. Это был уже седьмой или восьмой выговор Люси (в смысле, настолько строгий), так что ругаться смысла не было. Тем более, Анжелика прекрасно знала, по каким причинам ее дочери постоянно делают замечания, выговоры и прочее в том же духе.
– Опоздание на урок, – с таким видом, будто ей все равно, ответила Люси.