«Не случилось ли с Андреем беды?» — мелькнуло в голове, и Лиза дрожащими пальцами сорвала наклейку.
«Поздравляю тебя зпт невесту зпт приеду вторник зпт встречай зпт дядя тчк».
Какой дядя? Что за невеста? Какое это имеет к ней отношение? Лиза и родителей своих не помнит. Они умерли, оставив ее сиротой в трехлетием возрасте. Глупая чья-то шутка. Или телеграмма адресована другому лицу и по недосмотру почтальона вручена ей. Потом поздравляют какого-то мужчину и его невесту. Нет, явная ошибка.
Лиза прочитала адрес: «Улица Герцена 6 квартира 12 Титаренко Елизавете Семеновне»… Постой, постой! — встрепенулась она. — Как же я сразу не посмотрела! Под небрежно поставленным почтовым штемпелем, ниже слова «Семеновне», стояла пометка: «Для Андрея».
Облегченно вздохнув, Лиза спрятала телеграмму в сумочку. Времени на завтрак не оставалось. Торопливо оделась и вышла на улицу.
В тот же день приехал Андрей. Загорелый, обветренный, он дышал здоровьем и бодростью. В течение дня он дважды забегал к Лизе на службу.
Лиза до времени скрывала от него телеграмму, решив преподнести ее как сюрприз по приходе домой.
До чего же томительно тянулось несносное время! Ему и дела нет до чьих-то переживаний! Лизочка то и дело посматривала на стенные часы, — уж очень медленно ползли стрелки по циферблату.
В конце рабочего дня снова пришел Андрей.
— Пора обедать, — объявил он. — Пошли, Лизок.
Быстро собрав бумаги и закрыв пишущую машинку, девушка подумала о телеграмме, которую переложила из сумочки в шкаф. Доставать ли ее при нем?..
— Иди, Андрейка. Я догоню. Мне еще на минутку задержаться нужно.
Андрей ушел. Лиза припудрила носик, надела пальто и, взяв телеграмму, заспешила к выходу.
Догнав Андрея, она некоторое время шла за ним, любуясь статной фигурой парня. Он шел, уверенный в себе, не обращая внимания на прохожих. Девушки оглядывались на него, иные многозначительно улыбались, и Лизу кольнуло чувство ревности.
— А вот и я, — подхватила она его под руку, почти повиснув на ней.
— Ты чего запыхалась, птичка? — ласково спросил он.
«Птичка», «растрепыш», «Лизок» — каждый раз услышав новое ласковое слово, девушка проникалась к любимому чувством искренней благодарности.
— Тебя догоняла, — шепнула она ему на ухо. — А вдруг украдут…
— Меня? Я однолюб, Лизок. Украсть себя никому не дам.
После таких слов у Лизы отпала охота «разыгрывать» Андрея, и она просто сказала, протянув бланк:
— Дядя телеграмму прислал.
Вознюк мгновенно преобразился, отнял руку:
— Что ж ты молчала? Где она?
По изменившемуся тону, по насупленным бровям девушка догадалась, что Андрей недоволен.
— Прости, милый, я хотела…
— Не люблю глупостей! — резко вырвал Вознюк злополучную телеграмму из ее рук и, прочитав, тут же смягчился — Ладно, Лизок. Я погорячился, сам не пойму почему… Не стоит из-за старика ссориться. Улыбнись-ка, ну, улыбнись же. — И Андрей заглянул ей в глаза.
Лиза притворно хмурилась, хотя обиды уже как не бывало.
Они вошли в скверик, присели на скамье. Теплый весенний день привел сюда детишек с их немудреными игрушками, веселым гомоном, привел стариков с неизменной газетой в руках, любителей домино…
Андрей еще раз прочел телеграмму и свистнул.
— Силен старик! Ты только послушай. Лизок, он просто комик!
Лизочка недоуменно подняла брови:
— Почему?
— Да как же, не телеграмма, а ребус. Я только сейчас подумал: каким поездом, когда и откуда приедет — неизвестно! Как он выглядит — тоже не знаю. Просто здорово! Что будем делать?
— Сейчас обедать пойдем, — резонно заметила Лиза, — а потом будем ребусы разгадывать.
— И то верно, — согласился Андрей.
После обеда они опять сидели в том же скверике. Солнце клонилось к закату. Свежело. Подул холодный ветерок, и сквер постепенно опустел.
— Андрейка! А ведь ты сам усложнил ребус. Его вовсе и нет. Можно просто сидеть дома и ждать, пока дядя придет, мой адрес он знает. Не станешь же ты спрашивать на вокзале у каждого пожилого пассажира, не он ли твой дядя из Харькова!
Вознюк отрицательно покачал головой:
— Ты у меня самая умная! Только… хорошо ли заставлять пожилого человека ходить по незнакомому городу и разыскивать улицу Герцена. Мало кто знает новые названия. Ленина улицу старожилы знают как улицу Легионов. Герцена как… В общем, не подходит! Выйдем лучше к харьковскому поезду раз, другой, — может и встретим. И совесть моя будет чиста. Согласна?
Лиза молча кивнула.
— Вот и договорились. Одна голова хорошо, а две все же лучше.
— Хуже. Обе ничего не стоят, — вдруг выпалила Лиза.
Андрей посмотрел в ее светлые глаза, но лукавства не заметил. Искреннее удивление выражали они.
— Ты уверен, что дядя живет в Харькове?
— Конечно! От роду там.
— Почему же тогда телеграмма из Винницы?
— Разве? — удивился Вознюк. — А я и не посмотрел. Действительно… Вот чудит старик! Наверно, ездил туда в командировку, а нас решил навестить на обратном пути. Все равно встретим!..
Глава шестая
Звонок телефона поднял Дорошенко с постели. Взяв трубку, он взглянул на часы: скоро три. «Что-то, видимо, случилось на границе», — решил майор. Неожиданные звонки часто поднимали его среди ночи, и он научился различать их: долгий, настойчивый — вестник тревоги, короткий — сообщение, с которым можно повременить до утра.
— У телефона!
В трубке трещало и шумело. Далекий голос надрывался в крике:
— Товарищ майор! Капитан Рудаков докладывает… Вы слышите меня, товарищ майор? — последние слова прозвучали «т-а-а м-о-о-р».
— Говорите, слушаю вас! Ну, говорите же! — Напрягая слух, Дорошенко пытался уловить в хаосе звуков смысл доклада начальника заставы. Подчас достаточно было нескольких слов, все остальное угадывалось. Но сейчас нельзя было ничего разобрать.
Дорошенко постучал по рычагу аппарата.
— Коммутатор! Устраните помехи. Включите усилитель! — На телефонной станции что-то сделали, и шум значительно уменьшился. — Рудаков, как сейчас?
— Теперь отлично слышу вас. — Голос начальника заставы звучал отчетливее.
— Докладывайте, что случилось.
— Может и зря вас побеспокоил, — замялся Рудаков, — но вы приказали докладывать…
— Да бросьте вы. Говорите!
— Через полчаса ваш знакомый выезжает в райцентр на подводе, а оттуда в Старгород…
— Ясно, ясно, — тут же ответил Дорошенко, вспомнив, о ком идет речь.
Сон как рукой сняло:
— Спасибо, Рудаков. Хорошо, что сообщили!
Речь шла о Полийчуке. После того как была опознана вишневая трубка, бухгалтер привлек к себе внимание. Правда, не было ни одного мало-мальски серьезного повода к подозрениям, но Дорошенко подсознательно проникся недоверием к переселенцу с Карпат.
С большим трудом удалось наконец удостовериться, что Зося Франкевич не ошиблась, — трубка действительно принадлежала ее покойному мужу. Да и Полийчук, чего прежде за ним не замечалось, стал заискивать перед Зосей, ухаживать за ней, да так открыто, что ей однажды намекнули о скорой свадьбе.
Прямых доказательств, что Полийчук— чужой человек, не было. Однако ряд событий последнего времени определенно бросал тень на него. Взять хотя бы историю с порчей посевного материала. Или загадочное убийство колхозника Семушкина во время операции на границе. Полийчук участвовал в ней, лежал неподалеку от Семушкина, но кто ударил колхозника в спину ножом, тоже осталось неизвестным.
Может, и эта поездка в область затеяна неспроста?
Дорошенко оделся «по тревоге». Через полчаса он уже был в штабе и звонил Батову на квартиру:
— Простите, что в неурочное время, но, кажется, наши знакомые зашевелились…
— Хорошо, Иван Андреевич. Скоро буду.
В штабе Дорошенко подробно доложил полковнику о сообщении Рудакова и своих подозрениях, которыми до этого ни с кем не делился. И удивился: полковник не только согласился с его доводами, а, оставив другие дела, решил вместе с ним ехать в область.