Дома будет тепло, будет горячий ужин. Я не смогу остаться с ней, не хочу причинять ей боль.
Я помогаю очень богатым людям выбивать долги, и тратить то, что должно бесследно исчезнуть, на разные дорогие вещи. Еще я стараюсь на этом зарабатывать сверху. Если об этом кто-то узнает, мне конец.
Провал года
– Диана, мне не нужен сейчас ребенок, тебе тоже.
Диане 20. Мы познакомились в Старбаксе на Киевской. Он всегда битком, и сидеть с кем-то незнакомым за одним столом здесь считается обыденным.
Все было очень банально.
– Вы не против, если…
– Не против, присаживайтесь.
Она даже не взглянула на меня, увлеченно печатая на своем ноутбуке. Подвернутые джинсы, клетчатая рубашка, круглые очки, собранные в аккуратный хвост волосы и пухлые губы. Я впервые не знаю, о чем заговорить с девушкой и как привлечь ее внимание. Она магнетически притягивает меня, а я боюсь показаться нелепым, она совсем юна.
– Как называется это слово, крутится, никак не могу вспомнить. Необычный, нестандартный подход, но другими словами? – вдруг обратилась она ко мне.
– Неординарный?
– Да нет же, нет. Другой синоним.
– Нетрадиционный?
– Нееет. – Она хихикнула и посмотрела на меня снизу вверх.
Я быстро включился в игру.
– Нетривиальный. – предположил я с пятого раза.
– Даааа! Именно. Спасибо! – обрадовалась она и продолжила печатать.
– Пожалуйста! Рад помочь красивой девушке по имени…
– Диана. Я пишу дипломную работу по лингвистике.
Все завязалось само собой. Мы просидели в кафе часа 3, наверное. Много шутили, смеялись, я пошел провожать ее под проливным августовским дождем до метро и поцеловал в губы.
*
– Ты же понимаешь, что этот вопрос надо решать?
– Мне так плохо, он же живой.
– Диана, твою мать, какой на хер живой!?
Я не знаю, как так вышло, но это последнее, чего я хочу сейчас. Я всячески пытаюсь склонить Диану к здравомыслию – это не нужно ни мне, ни ей. Она напугана, я знаю, что дожму ее аргументами, смогу убедить ее и она не воспротивится. Мне нужно это сделать во что бы то ни стало.
Я отвез Диану в клинику и сказал: «Это не обсуждается. Не парься, и не слушай, что они тебе говорят – у них работа такая, чтоб людей больше рождалось. Ничего с тобой не случится, ты молодая и быстро восстановишься».
Я не звонил ей весь следующий день, надеясь, что и она ответит тем же. Поздно вечером она позвонила мне сама, но я попросил ее созвониться завтра, сославшись на трудный день.
– Почему ты не интересуешься, как я себя чувствую?
– Ну, думаю, ты бы сказала, если бы что-то случилось.
– То есть, по-твоему, ничего не случилось?
– Да вроде нет. А я что-то пропустил?
Прошло пару недель, меня тяготило депрессивное настроение Дианы. Вот бы как раньше – смеяться и гулять под дождем, но в октябре дожди холодные.
С Дианой все плавно сошло на нет. Никто не хлопал дверью. Я не сливался и не пропадал, не менял телефонного номера и не переезжал по новому адресу. Мы просто стали реже общаться. Она больше ни разу не приезжала ко мне – ждала, когда я сам к ней приеду. А я не приезжал.
Почему бы и нет
– Привет! Я приехала. Когда увидимся?
Лида неожиданно написала мне в конце октября. Мы познакомились с ней в середине августа в Третьяковке, потом она улетела в командировку на пару месяцев.
Я обрадовался. Мы переписывались с ней немного, она пару раз присылала мне фотки серого Лондона – очень ободряюще в такие-то времена. Но на самом деле она мне показалась интересной. Мы с ней одного возраста, она не хочет семьи, совсем не ест мяса и активно строит свою карьеру. У Лиды все спланировано, так она мне и сказала: ты красавчик, и не рассчитывай со мной ни на что серьезное, но мы сможем дружить.
Она знала, что моя девушка разбилась в автокатастрофе.
Мы встретились в одном маленьком кафе спального района, неподалеку от ее квартиры.
– Ну как ты? Отошел немного?
– Ничего, получше, спасибо.
– Как ее звали?
– Лиля. Знаешь, уже столько всего навалилось после.
– Работа?
– Ага, работа.
– А чем ты занимаешься, напомни?
– Долго объяснять, но если вкратце, то консалтингом.
За окном было пасмурно, шел проливной дождь. Лида была в персиковом свитере и джинсах. Мы пили кофе, было уютно и очень спокойно. Потом мы поехали к ней, и я нечаянно назвал ее Лилей, но она не обиделась.
«Я не умею дружить с женщинами», – прошептал я ей, поглаживая ее мягкие рыжие волосы.