Так жалостно говорил Рамин своему сердцу и плакал. Сердце его было лишено радости, душа — спокойствия. И он много думал, как спастись от горести одиночества, какие расставить сети и какими средствами осуществить свои намеренья.
Затем он послал человека к Моабаду и наказал передать ему: «Уже шестой месяц, как я лежу больной; ныне я почувствовал, что поправляюсь. Давно я не ездил верхом, не надевал кольчуги, кони мои одичали, мои леопарды и собаки, которых держат на привязи, изленились, жизнь в ничегонеделании надоела мне. Дай мне фирман[18] поехать в Амул, Гурган и Сарав. Приеду туда, поохочусь и останусь там некоторое время: снова приучу к охоте собак и ловчих птиц, а затем вернусь».
Когда доложили Моабаду о просьбе брата, он понял, что в его словах было много лукавства и лжи и что ему в тягость разлука с Вис, а не пребывание дома. Он стал ругать и проклинать Рамина и сказал так:
«Да не будет тебе успеха в жизни! Пусть в начале пути бог ведет тебя, но обратный путь будет гибельным. Пусть не даст он тебе здоровья и успеха. Иди, куда угодно. Свою душу ты отдал чарам Вис, и когда ее наконец увидишь, пусть она умрет на твоих глазах. Ты излечишься от своего безумия, лишь когда она испустит дух. Пусть тебе будет адом плод этого злого семени! Мои горькие слова пусть будут путами для тебя. Дружески советую, выслушай меня, и если у тебя еще остался разум, женись в Хойстане на красивой, добронравной и родовитой девице. Не общайся с Вис и кормилицей! Не то, знай, тебе не избежать гибели! Радуйся близости жены твоей, будь доволен ею. Если не поступишь так, сам увидишь, что постигнет тебя! На мечах и на копьях я зажгу костер и брошу в него вас обоих — и тебя и Вис. Я предпочитаю видеть брата, меня опозорившего, мертвым. Не относись к моим словам легкомысленно. С разъяренным львом шутить опасно».
Когда Рамин выслушал ответ Моабада, он проклял брата в сердце своем, но в то же время дал клятву Моабаду, поклявшись солнцем, что он в жизни своей не поедет в страну Махи, не отступит ни на шаг от царского повеления, что не повидается ни с Вис, ни с кем из ее рода и не будет проводить время с ними. Затем он наказал передать шаху следующее: «Ты не такой царь, с которым кто-либо посмел бы быть вероломным. Если ослушаюсь твоего повеления, то пусть отрубят мне голову. Тебя я боюсь, как бога, и как я повинуюсь ему, так и тебе».
Устно он послал такой льстивый ответ, но сердце его было наполнено кровью; он испытывал совсем другое и торопился уехать, чтобы повидаться с Вис.
26.
РАМИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ К ВИС
Как только Рамин выехал за городские ворота, он перестал притворяться больным. Когда же он ощутил ветер из Хойстана, ему показалось, что это дуновение райского зефира. Ом ехал быстро, как подобает влюбленному. Его не страшили ни длинный путь, ни дорожные трудности, ибо он ехал к возлюбленной. Путешествие это ему казалось развлечением, сколько бы препятствий он ни встретил.
Живя у матери, Вис продолжала тосковать по Рамину и не находила себе места. Без Рамина любимая страна Махи ей казалась ямой. Она сняла с себя все украшенья и словно облеклась в траур; ничего не ела, не пила, не смеялась и думала только о Рамине. Она чувствовала себя словно в чужом доме и смотрела па родную мать как на змею, а к брату относилась как к врагу. Ничего ее не радовало на этом свете. Когда другие веселились, она молчала и никому не улыбалась. Днем она взирала на солнце, словно оно было Рамином, а мрак ночи ей напоминал черные кудри Рамина. Дни и ночи она сидела на террасе, глядела в сторону Хорасана и мечтала: «О, если бы подул ветер из Хорасана и принес бы аромат, исходящий от Рамина!» Ночью она говорила: «Может быть, Рамин приедет утром!» А утром говорила: «Может быть, он явится вечером!» И так мечтала вслух: «О, если бы я увидела его верхом, уставшим с дороги, лицом ко мне, а спиной к Мораву! Неужели я его не увижу, моего витязя?» День и ночь она мечтала и горевала и не сводила глаз с дороги.
Однажды она сидела на террасе в час восхода солнца. Вдруг два солнца взошли для нее: солнце озарило землю, а ехавший из Хорасана Рамин — сердце Вис.