Девять месяцев они жили так, предаваясь во благовременье и в неблаговременье радости и веселью; они не уставали от наслаждений и от хмеля. Пищи и питья было у них достаточно даже на сто лет, им не надо было покидать покоев, где они находились. Посмотри, как долго длилось их счастье! Они удовлетворяли желания своих сердец и очистили их от ржавчины. Рамина не пресыщало такое времяпрепровождение, и Вис не соскучилась от близости с Рамином. Одна душа поселилась в их телах, и у них не было другого удовольствия, как беседовать друг с другом, любить и пылать страстью. Одержав победу над ратоборцами, они поливали вином дерево радости.
Двери крепости были замкнуты, как и двери горести; тайны их не знал никто, кроме Зарнагес, дочери Хакана, жившей в Мораве. Родовитая и прекрасная, ликом она походила на солнце и была старшей кудесницей. Причем столь искусной в делах колдовства, что могла заставить цвести розы на стальной наковальне.
Когда Рамин прибыл в город Морав, он побывал во дворце Моабада и каждого спрашивал о Вис. Узнав, что она заключена в крепости, как я уже рассказал, он, обезумев, излил из глаз Дижлу, омыв лицо слезами. Когда он не смог пи узреть прекрасный лик Вис, ни услышать ее сладкозвучную речь, он, обезумев, рыскал по городу и поспешно направился к крепости, где была заключена Вис. Он был яростен, как тигр, и не страшился трудностей. По скалам он прыгал, как серна, а иногда он взбирался на такую гору, что головой касался облаков, порой же спускался в ущелье, словно в яму Иосифа[23].
Это знала кудесница Зарнагес. Она знала, что Рамин устремился к крепости и что не было другого лекарства против горя Рамина, кроме свидания с Вис. Все это берегла в памяти своей дочь Хакана, чтобы рассказать Моабаду.
35.
МОАБАД УЗНАЕТ О ВСТРЕЧЕ РАМИНА С ВИС
Когда победоносный и довольный шах Моабад завершил поход, устроив все, как ему хотелось, — он направился в Хорасан и прибыл в город Морав. Шахиншах покорил страны Ран и Сомхити, взял дань и заложников у греческого кесаря, победил всех царей и покорил всех врагов.
Слава его и торжество достигали небес, тесен был простор земли для его многочисленных войск. Добыча, сложенная вместе, образовала груду сокровищ превыше гор. Ты бы сказал, что вершина ее упирается в небеса. Судьба его осчастливила: отбив мяч у всех царей, он довел его до намеченной черты, превзойдя владык всех земель. Были при дворе его и воины всех стран и заложники. Стал он царем всех царей, и не было подобного ему на- земле.
Когда столь победоносный шах Моабад прибыл в город Морав, ликование его сменилось тревогой: он узнал от Зарнагес о появлении Рамина. Сердце его наполнилось кровью, а мозг кипел от ярости. Долго сидел он, пораженный этой вестью. Затем, пожелтевший от злости, он вскочил и дал приказ созвать войско. Забили в барабаны. Завыла труба во дворце Моабада, словно жалуясь: «О царь, ни у кого не хватит сил снова идти в поход!» Так же застонал барабан, предрекая разлуку Вис и Рамина: «Увы, влюбленным придется расстаться». Казалось, что Рамин почувствовал в сердце своем надвигающееся несчастье и предугадал, что столь приятное его пребывание с Вис закончится горем.
Шахиншах выступил поспешно, желая как можно скорее захватить Рамина. Воины его были недовольны: половина их только что вернулась с войны, другие же, отбывшие годовую повинность и не успевшие еще, как говорится, распустить пояса и снять шлемы, должны были снова отправиться в трудный поход. Одни говорили: «Разве не достаточно было с нас отбытой повинности? Чего ради нас снова заставляют сражаться?» Другие говорили: «Если нас заставят воевать до тех пор, пока Вис будет нуждаться в защите от Рамина, нам придется долго воевать». Были и такие, которые говорили: «Легче было бы Моабаду сразиться с тысячью греческих царей, чем с Рамином». Говорили и многое другое.
Моабад двинулся со своим войском, поспешая, как ветер. Пыль на их пути подымалась до туч. Стража замка, увидев ее, доложила Зарду: «Видна пыль, которая поднялась до небес; наверное, движется шахиншах с войском, иначе пыль не поднялась бы так высоко». Зазвучали тревожные сигналы, и в замке все были на ногах и заметались, как ивы от ветра. Зард не успел еще выехать навстречу Моабаду, как Моабад уже был у ворот крепости. Сердце его было переполнено враждой и желчью. Он гневно окликнул Зарда и сказал ему так:
23
Яма Иосифа — колодец Иосифа. Библийский Иосиф Прекрасный (сын Иакова) завистливыми братьями был опущен в сухой колодец.