— Быть может потому что он был смертным? — прокричал Петер. — Мне казалось, я умру от боли.
Я потупила взгляд и попыталась встать.
— Куда… ты собралась? — прохрипел германец.
— Этот сектант пытался меня убить. И он безусловно догадался о нашей природе. Я именно та, кого он искал все эти годы, ради кого он убивал девушек. И с ним надо покончить. Куда он убежал?
— Я прибежал на звук второго выстрела, видел как тебе снесло полчерепа, и… — Петер махнул рукой в сторону лестницы, — Турский был наверху, и побежал туда.
Я с трудом встала, медленно прошлась по ступеням вверх. Меня еще пошатывало бессилие. Словно опьяненная, я поднялась на антресоль над входом. Огляделась — верхний полуэтаж уходил в длинный коридор. Я прошлась по нему, осторожно ступая на только что восстановившуюся ногу.
— Здесь еще одна лестница! — крикнула я сверху. — Она ведет вниз снова на первый этаж и похоже вниз, в подвал.
— Какое странное место. — зашептал над ухом Богдан. Я не услышала его шагов, вздрогнула и обернулась.
— Нельзя оставлять Петера одного. — сказала я Иванову.
— Он сам сказал, что останется, пока его тело не восстановится.
Я быстро обошла шатающегося Богдана и выглянула с балкончика. Петер посмотрел на меня и поднял большой палец вверх.
— Немного тут полежу, Анна.
— Но..
— Что со мной будет? Волки съедят? — хмыкнул германец.
Я закусила губу в раздумьях и тут же пожалела об этом. Свежая кожа тут же лопнула.
— Иди же, найди Турского. — тело Петера вновь содрогнулось в громком кашле.
Богдан щелкнул фонариком и подсветил нам путь. Второй этаж был пуст, только капли дождя били по стеклам, а сквозняк завывал в пустых комнатах. Ветер шевелил мокрые ветки, они касались грязных окон, будто кто-то осторожно проводил пальцами по стеклу. Звук наших шагов заглушал старый истлевший ковер, зеркала в золоченых рамах отражали луч фонарика, подсвечивая пыль, что стояла прозрачной стеной в комнатах.
Стены, обтянутые выцветшими обоями с едва уловимым, выгоревшим узором, местами обнажали бетонное покрытие, с крупными темно-серыми подтеками у потолка.
Двери в комнаты были полуоткрыты, словно кто-то кроме нас и ветра еще бродил по дому. В одной из комнат стояло огромное треснувшее зеркало. Я взглянула на себя мельком и ужаснулась, признав в отражении лишь цвет своих волос. Где-то за спиной мягко стукнуло закрывшееся от сквозняка окно. Пол поскрипывал под ногами. В дальнем конце коридора показался черный провал второй лестницы, что вела вниз.
Мы медленно спустились в подвал. Богдана еще шатало из стороны в сторону, я же чувствовала неимоверный прилив сил, будто выпила несколько кружек кофе, меня слегка потряхивало от безумной энергии, что распирала мое тело. Я перехватила из ослабленных рук полицейского фонарь и пошла первой.
Я шагала медленно, скользила по сырому бетону, каждое движение отдавалось глухим эхом в низких сводах подвала. Воздух был густой, пропитанным запахом плесени и чего-то старого, забытого. Фонарь выхватывал из темноты неровные, желтые пятна на стенах, паутину, свисающую, как старая змеиная кожа, что оседала на лицо и волосы липкими нитями, ржавые трубы, что сочились водой, груды старых ящиков с полустертыми надписями преграждали путь. Я аккуратно поддержала Богдана, чтобы он, ослабленный после кровопотери, мог тихо перешагнуть преграду.
Наши тени шевелись, ползали по стенам. Вдруг мне показалось, что кто-то юркнул за угол. Я резко повернулась, ослепив Иванова ярким белым светом от фонаря.
— Ты чего? — прошептал майор.
Я вгляделась в тьму — лишь стены очередного коридора. Поежилась, холодок пробежал по затылку, и отогнала мерзкое чувство будто кто-то тянется пальцами из тьмы.
Мы бродили по темным запутанным коридорам, казалось, кружили на месте, а подвал дышал и смеялся, меняя планировку. То слева словно образовался тупик, которого не было секунду назад, то проход, уходящий вниз под небольшим углом свистел от принесенного под землю ветра. Поворот. Еще один. Знакомая трещина на стене… или нет? Лабиринт подвала менялся, уводя нас все дальше и дальше от лестницы наверх. Стены стали давить, смыкаться, потолок будто опускался все ниже и ниже. Мое ровное дыхание стало учащаться, в висках запульсировала кровь. Не думала, что когда-либо испытаю приступ клаустрофобии, но это место, казалось, само просило меня убежать прочь, наверх, на воздух. Я слышала как капала вода, ровно. Так секундная стрелка отсчитывает время. За моей спиной неуверенно ступал Богдан, иногда опираясь на стены рукой.
— Его плащ, — вдруг закричал Богдан. — Смотри, вон, на полу, в углу!