На третью ночь Богдан заговорил со мной.
— Анна, что мне делать?
Это было единственное, что он спросил. Я только открыла глаза после дневного анабиоза, за окном еще догорал закат, а Иванов сидел напротив моего укромного места и дожидался, чтобы просто спросить, как ему дальше быть.
Я крепко обняла майора и шепнула ему.
— Просто живи.
Богдан горько ухмыльнулся. Его телефон не переставал вибрировать в кармане брюк.
— Начни хотя бы с телефона. — я улыбнулась Иванову и аккуратно достала его мобильный. На экране горела фамилия “Каплан”. Я приняла вызов, включила громкую связь и поднесла трубку к губам Богдана.
— Уф, ну наконец-то! — громко, забыв про приветствие, заговорил судмедэксперт. — Я понимаю тебя отстранили, но все-таки мог бы для приличия хоть иногда отвечать на звонки. Короче, ты там сидишь?
— Сижу. — тихо отозвался Иванов.
— Мы только что получили постановление на обыск у “Послушников времени”, главный офис!
Иванов подскочил, выхватил из моих рук телефон и забегал глазами по комнате.
— Кто пробил? — Богдан отвернулся и стал расхаживать взад и вперед.
— Прокуратура. Окурок на строительном пустыре, помнишь? Сигареты марки “Hurai”. Пришел ДНК — анализ, принадлежит Семенову А.Г., слесарю жилищной компании. Детей нет, жены нет, имеет погашенную судимость по статье сто пятьдесят восемь уголовного кодекса. Его вызвали на допрос позавчера… — Каплан тараторил, пытаясь быстрее исторгнуть последние новости с работы. — Черт, я тебе звонил, но ты не брал трубку… Бухал что ли? Ладно, твои дела. Так вот, он сознался, что оставил тело на строительном пяточке, и… Ты не поверишь… Барабанная дробь!
Иванов улыбнулся телефону, и я заметила искру жизни в его огромных голубых глазах. — Он сдал “Послушников”! Товарищ майор, Вы были абсолютно правы! С чем я Вас и поздравлям-с.
Дыхание Богдана участилось. Каплан продолжил:
— После внезапного увольнения Заики, Лапин еще раз прошерстил документы компаний, что продают медицинское оборудование. Угадай, кому было продано несколько наборов для плазмафереза?
— “Послушникам”?
— Не совсем. Медицинскому санаторию “Вечная жизнь”, что находится на попечении “Послушников Времени”.
— То есть, все-таки мы смогли…
— Ну да… — Каплан на другом конце громко затянулся сигаретой, причмокнув, — Но я тебе вот что скажу, шепчут, что кто-то слил прокуратуре информацию из ФСБ. Там, похоже, знают больше, чем мы.
Иванов закивал, будто Каплан мог его увидеть.
— И когда? Когда обыск?
— Сегодня, в час ночи. Чтобы поймать их горяченькими!
Иванов пошарил по карманам и достал последнюю сигарету из пачки. Чиркнул зажигалкой и медленно выдохнул дым через нос. Он не был официально в деле, но завтра он точно будет рядом.
— Я понимаю, что ты отстранен, но черт возьми, это же ведь ты талдычил всем, что убийства связаны с сектой, — Каплан словно прочитал мысли Иванова. — За тобой заехать?
Иванов взглянул на часы на экране телефона.
— Подхвати меня на Центральной площади, через час, хорошо?
— Ладно, договорились.
Иванов взглянул на меня и добавил в трубку.
— Я буду не один.
— Снова с блондиночкой?
— Да.
— У нее что, страсть к полицейской работе?
— Можно сказать и так.
— Ну если это тебе поможет, то — хихикнул Каплан. — … Хорошо, посидим в машине втроем, посмотрим на коллег в полном боекомплекте.
Мы остановились недалеко от главного офиса “Послушников времени”. Трехэтажный новый дом, из стекла и бетона, обнесенный живой, зеленой изгородью. Внутри горел свет — логово сектантов никогда не пустовало. Каплан настроил полицейскую рацию на нужную частоту и обернулся на меня.
— Первый раз на таком мероприятии, Анна?
С момента официального знакомства с коллегой Иванова, Каплан поглядывал на меня оценивающе, будто не понимал, что такую женщину как я, могло увлекать в грубой работе Иванова.
Я фальшиво улыбнулась и ответила с притворным энтузиазмом:
— Да, это так ново и захватывающе.
— Ну-ну. — буркнул Каплан и подмигнул Богдану.
Бойцы ОМОНа в штурмовых щитах синхронно, по команде, ровно в час ночи, вломились в ворота “Послушников”. Собачий лай, крики "Полиция!", звон разбитого стекла. Люди в масках рассредоточились по территории.
Рация ловила мужские грубые голоса:
— “Левая чисто!”
— “Правая чисто!”